Проклятье!
Что она теперь подумала? Шутка? Игра? Что я воспользовался моментом? Поцеловал исключительно для отвода глаз? Судя по взгляду, да.
Но нет же, блин! Знала бы она, как в мозгах искрит. Как все кости буквально ломит, а внутренности выворачивает наизнанку. Как адски подгорает изнутри жажда по ее телу. Только по ее ласкам и стонам. Других мне уже, как оказалось, давно не надо было. Хочу – это уже мягко сказано. Вожделею и схожу с ума от мыслей, от фантазий, от… от всего, что связано с Совиной.
Я отворачиваюсь от своей Леры, не в силах смотреть на ее растрепанные моими руками длинные темные локоны и припухшие от поцелуя губы. Чтобы не видеть этого разочарования в ее все еще горящих желанием темных-изумрудных глазах и не наблюдать ее пунцовых от милого смущения щек.
Млять!
Ну, почему так не вовремя?! Ну, почему этот солидный мужик в годах не почувствовал, что совершенно тут лишний и не развернулся обратно в сторону дома? И где Костя? Твою мать!
– Молодые люди, – хохотнул Павел как ни в чем не бывало.
Ну, хоть кто-то забавлялся ситуацией. Мне вот ни хера было не до смеха. Так же, как и поникшей Лере.
– Павел Олегович, что то случилось?
– Ничего серьезного, просто без вас мы не можем начать.
Зато мы “без вас” прекрасно справлялись.
– Ах, да, прошу прощения, что помешал, – наконец-то проснулось чувство такта в Броневицком.
– Лер? – смотрю на девушку, которая натянув на губы вымученную улыбку, кивает и говорит севшим голоском с нарочито наигранной радостью:
– Думаю, мы с Мироном уже все, что хотели, обсудили, – смотрит исключительно на Павла.
– Вот и прекрасно, – вторит тот кивком.
– Можем приступить к работе, – заявляет Лера, а потом первая разворачивается, чтобы покинуть беседку.
Ее останавливает вопрос Павла:
– А про мое условие вы будущему мужу уже объявили? – и, уже повернувшись ко мне, мужчина добавляет,–- надеюсь, вы не против, Мирон Александрович?
Я выпадаю.
Что еще за условие? Чего еще я не знаю?