Оборачиваюсь в сторону подруги Евы, ожидая увидеть испуг в глазах, но там только настоящая ярость вперемешку с желанием убивать. Девчонка смотрит на дверь и, кажется, едва держится, чтобы не сорваться и не броситься в погоню за Вероникой.
– Надо было ей все волосы повыдергивать! – скалится Джесс, сжимая пальцы, мысленно точно на шее женщины.
– Так, а теперь быстро и вкратце расскажи мне, что случилось и когда? Успею, – бросаю взгляд на наручные часы, – успею я еще ее догнать или мне мчать прямо в столицу…
Рассказ Джессики был короткий. Но после него картинка более-менее сложилась в моей голове.
Как девушка уже сказала, толком поговорить с Евой они не успели, потому что сама Джесс была на смене, а снежинка взволнована и торопилась. Узнала только, что у Фадеевой заболела бабушка, вроде как что-то серьезное, даже вызвали скорую. Судя по словам Евы, вылететь она должна была из Цюриха. С билетом на самолет и такси до аэропорта ей помогли.
Не надо быть человеком великого ума, чтобы понять, кто “помог” моей снежинке. Ева слишком робкая, чтобы пойти к Эриксону и просить выдать ей ее заработную плату, и полагаю, засмущалась попросить помощи и у меня. Даже не удивлюсь, если она решила, что я могу заподозрить ее в какой-то корысти. Глупышка. Зато тут вовремя нарисовалась у нее на пути Вероника. Благодетельница, твою мать!
И все бы ничего. Я бы пережил более спокойно такой поворот событий, если бы сейчас не держал в руках мобильный снежинки. Чувство, что ты не можешь даже позвонить, чтобы просто услышать голос любимого человека, убивает. Я элементарно потерял с ней последнюю связь! И пока не вернусь в столицу, я в сраной изоляции. У снежинки нет моего номера, и узнать его будет для нее сложно, хоть и возможно. Бабушке ее, кажется, Алевтине Петровне, так она говорила? Я пытался набирать на тот номер, что остался во входящих от тридцать первого декабря. Ответа нет. И это добавляет лишней тревоги.
Где во всей этой истории “засветился” Тимур, пока не пойму. Но явно все не так, как любезно расписала мне бывшая. Ева улетела одна. И я был прав: не от меня. Она не сбегала. Просто испугалась за единственного родного человека, и я в этом могу ее понять. Да я вообще все могу понять, только верните мне мою снежную девочку!
Собственник внутри просто на грани...
В итоге после разговора с Джесс я набираю Эриксону. Получаю от него подтверждение того, что погода резко портится и города начинают закрывать транспортное сообщение. Также управляющий курортом сообщает мне, что Тимур действительно тоже уехал пару часов назад, а про Фадееву он, конечно же, был не в курсе.
Ладно, я, Ева решила, что у нее нет времени сказать мне, но руководству? Та снежинка, которую я знаю, просто так все не бросила бы. Она даже меня чуть не отшила из-за рекомендации по практике, и тут ясно, как хорошо ей умудрилась промыть мозги Ника, и насколько сильно снежинка испугалась за бабушку.
– А что случилось с Фадеевой, Дамир Таирович? – удивленно восклицает собеседник в трубке, когда говорю, что Евы не будет и расчет с ней необходимо произвести незамедлительно.
– Семейные проблемы. Сегодня днем она улетела.
– Насколько я знаю, аэропорты отменили все рейсы.
– Видимо, не все. Или Евангелина успела попасть до ухудшения погодных условий.
Перекинувшись еще парой фраз, разъединяемся, когда Эриксон обещает в ближайшее время уладить вопрос с практикой снежинки, я же звоню в аэропорт Цюриха. Мне нужно узнать, как давно вылетел и вылетел ли вообще последний рейс до Москвы.
Нервы пошаливают, и я по-прежнему не могу найти себе места в резко опустевшем доме. От осознания, что сегодня Ева не вернется, хочется выть, прямо как ветер, который беснуется за окнами. А еще на корню давлю в себе желание сорваться и помчаться следом за снежинкой. По словам Джессики и Эриксона, трассы заносит снежным бураном, и ехать куда-то сейчас равноценно самоубийству. Вряд ли я смогу ей чем-то помочь с того света, поэтому единственное, о чем молю, чтобы снежинка была уже в аэропорту. В идеале, конечно, никуда не улетев. Но даже если и нет, то я всеми правдами и неправдами вернусь в Москву и найду ее там.
Только так.
Других вариантов даже не рассматриваю.
– Простите еще раз, какой рейс вас интересует? – выводит из раздумий приятный голос девушки-оператора. Которой я уже раз пять повторил, “какой”.