Как же страшно я сглупил…
Трусливый идиот!
Чудо, что с моей стороны не понадобилось никаких лишних слов и уговоров. Я был готов ко всему. И к ее обидам, и к ее капризам. Возраст все же: маленькая она еще, впечатлительная, эмоциональная. Пока ехал, все свое красноречие готовил, собираясь идти в наступление. Но Юля…
Черт, да этот котенок снова меня удивила!
Крепче сжимаю руки на ее тонкой талии. Хрупкая, маленькая, легкая — пушинка. Как ветром не унесло, пока бежала? Он сегодня зверствует. Выскочила в расстегнутом пуховике, без шапки и в тонких штанах. Дурочка.
Ставлю на ноги, обхватывая ее красные с мороза щеки ладонями.
— Ты приехал, — улыбается Юлька. — Правда приехал! — так искренне светятся ее глаза. У меня душа замирает. В жизни никто никогда не был так сильно рад меня видеть.
— Приехал, Юль.
— Настоящее новогоднее чудо, — смеется неуверенно.
— Самое прекрасное начало нового года, — улыбаюсь, касаясь подушечками больших пальцев вздернутых уголков ее губ. До сих пор помню их умопомрачительную мягкость.
— Еще не самое…
— Почему же?
Я подаюсь вперед. Юля привстает на носочки, обхватывая ладошками мои запястья.
— Кое-чего не хватает…
— И чего же? — спрашиваю, но и без слов все прекрасно понимаю. Трусь носом о кончик ее вздернутого носика. Осторожно и легко касаясь, щекоча. Девчонка жмурится. Замираю губами в миллиметрах от ее пухлых карамельных губ. Даю ей возможность остановить меня. Юля и не думает пасовать. Шепчет, опаляя горячим дыханием:
— Поцелуй меня, пожалуйста… по-настоящему, — слышу в тоне горечь, ненавидя себя за тот «ненастоящий» поцелуй, на который она осмелилась у меня в кабинете. И который я так кощунственно отверг.
Больше я такой ошибки не допущу. Но прежде, чем уничтожу последние миллиметры между нами, говорю:
— Юля, это будет тяжело, — ненавижу себя за эти слова, но я обязан их произнести. — Совсем не просто, котенок. У тебя еще есть возможность одуматься и отступить.