— Пожалуй, сегодня я лучше воздержусь.
— Почему? — отстраняется девчонка, в глаза мне заглядывая.
— Не будем портить твоему отцу праздник нашими признаниями.
— Мы ему ничего не скажем.
— Юль.
— Что?
— Не в моих правилах прятаться. Я не могу врать Данилову, мы слишком много лет знаем друг друга. Оба окажемся в неловком положении, заявись я к вам на ужин.
— Мы и не будем врать! — вцепившись пальчиками в отвороты моего пальто, нетерпеливо переступает с носочка на носочек девчонка. — Мы просто… м-м, умолчим. Пока. Мы ему расскажем. Обязательно! Когда придет время.
— Это плохая идея.
— Я так не считаю.
— Я помню, — улыбаюсь, заправляя ей за ушко выбившийся из косички темный локон. — У тебя на все есть свое мнение. Но я правда лучше поеду домой, котенок. Не будем обострять.
— Пожалуйста, Богдан! Сегодня же праздник! Папа будет рад твоему приходу.
— Не надо…
— Пойдем, — за руку меня хватает, за собой потянув, ботинками по снегу скользя. — Не уходи…
Столько надежды и мольбы во взгляде, что моя уверенность в принятом решении уехать колеблется, как маятник. Положа руку на сердце — не представляю, как я буду смотреть в глаза Данилову сейчас. Ужин — дерьмовая затея. Я — хреновый лицедей. Не умею врать и увиливать. Но Юля…
— Ладно, — киваю. — Отцу мы скажем, что встретились у ворот, — сдаюсь. — Чтобы ты знала: ты толкаешь меня на моральное преступление!
— Угу, — радостно подпрыгивает на месте Юля, растирая ладошки. — Не всегда же быть правильными, Дан.
Дан? Это что-то новенькое. Эхо приятно перекатывается в груди. Рывком притягиваю девчонку к себе, прошу:
— Повтори.
— Что?