Лифт отзывается сигналом, и двери раскрываются. Юля выходит первой, я за ней молчаливой тенью. Выйдя из здания, девчонка тут же меняет свою траекторию и торопится в противоположную сторону от меня. Молниеносная реакция!
— Юль, — зову ее, но она не реагирует.
Да твою мать!
Рванул за ней. Хватаю за руку и тяну за собой.
— Я сама, правда. Не нужно со мной, как с маленькой, носиться, — чуть ли не брыкается, пытаясь выдернуть руку из моей.
— Давай без глупостей, хорошо? — оборачиваюсь так резко, что она чуть не врезается в меня. — Я сказал, что отвезу тебя, значит, так и будет, — смотрю в ее глаза. Жду повиновения. Давай, девочка, ты же умненькая, не усложняй и без того непростую ситуация.
Юля кивает. Я отпускаю ее руку и, слава богам, больше она не пытается никуда бежать. Дойдя до машины, снимаю сигналку. Открываю для девушки дверь, придерживая. Она, чуть помедлив, не решается спорить и забирается внутрь. Вот и умница.
Закрываю и тороплюсь за руль. Завожу тачку, включаю печку. Мажу взглядом по рядом сидящей девушке. Юля отвернулась. Пальцами теребит край куртки и упорно делает вид, что именно вот эта стена подземной парковки самое интересное, что ей доводилось видеть в жизни. Не смотрит она на меня, короче. Никак.
Я давлю по газам, с каким-то отчаянием сжимая руль. Надо поговорить. Только вот что я могу ей сказать? Не умею я вести задушевные диалоги. Не заточен мой язык под это.
— Я впервые в подобной ситуации, — признаюсь честно, выруливая на дорогу, пристраивая тачку в плотный поток.
— Только не говорите, что вам впервые признаются в любви, — усмехается девчонка. И это ее «вам» режет слух.
Да, наверное, именно так впервые. Чтобы просто прийти и признаться. Без задней мысли, без расчета, максимально неискушенно и предельно честно. Сука! Сжимаю челюсти, а это ее «Я, кажется, влюбилась» — зациклилось в голове и крутится снова, и снова, и снова. Больше чем уверен, она знала, понимала всю суть ситуации и все равно пришла. Не струсила. Не спасовала.
— Только отцу не говорите, — ее голос дрожит.
Оглядываюсь. Юля закусывает губу, но держится молодцом.
— Почему я должен ему сказать? — удивляюсь.
Вот такого она мнения обо мне?
— Не знаю, — пожимает плечами и всхлипывает. — Может побоитесь, что я вам буду мешать, мозолить глаза, — она поворачивает голову и большими зелеными глазами впивается в мои. Я же зависаю на ее родинке над губой. Блть. — Но будьте уверены, это не повторится, — отворачивается тут же. — Я, может, и эмоциональная, впечатлительная и влюбчивая, — стреляет в меня моими же словами, — но далеко не глупая.
— Я не считаю тебя глупой. Какой угодно, но не глупой, Юля. Ты еще влюбишься обязательно. И он будет достоин тебя, вот увидишь, — бред какой-то выходит.
— Достоин? — усмехается девчонка. — Ну да. Не стоит поднимать эту тему. Влюбишься, не влюбишься — откуда вам знать? Вы Нострадамус?