– Хорошо. Поправляйся, Надь. Пока.
– Вик!
Но в ответ лишь короткие гудки. А она хотела ему сказать… Он ей не поверил. Он почувствовал ложь. Вот что ей делать?
– Люба, привет.
– Привет, животное.
– Почему это я животное? – Виктор даже задохнулся от неожиданности такого обращения.
– А кто? – усмехается Любаша. – Животное натуральное. Варвар. Изверг.
– Любовь Станиславовна! За что?
– А кто платье порвал? Дорогое, итальянское. Москино, между прочим!
– Мо… что? А, черт! – Хорошо, что он с Любой разговаривает по телефону. Потому что чувствует, как жаром заливает щеки, шею. Смущенно кашлянул. – Ты… тебе Надя рассказала?
– Виктор Олегович! У меня папа – фотограф, мама – писательница. А я сама, между прочим, учусь в Литературном институте! Как ты думаешь, мне хватит воображения, чтобы самой представить, какой ты вандал? А с виду такой приличный мальчик. На скрипочке играл…
– Любка!.. – стонет он.
– Да успокойся ты! – смеется Люба. – Шучу я. Шу-чу. Чего звонишь?
– Узнать. Что с Надей?
– А что с Надей? С Надей всё прекрасно. Ходит как пришибленная. Смотрю и прям любуюсь. Сбил ты спесь с королевишны.
– И что же мне делать? – Господи, как он дошел до этого? Но он действительно не понимает, что с Надей происходит. С ней, с ним, с ними обоими.
– Совет нужен? – Люба невозмутима.
– Да. Наверное. Нужен.
– Дай ей время. Правда, Вик. Ей, знаешь, непросто сейчас. Она же… Ну, ты пойми. У вас это так быстро закрутилось, понимаешь? Она не ожидала, она растеряна.
– Не понимаю, но принимаю. А что там у нее со здоровьем, Люб? Сильно болеет?