Ты не задумываешься о том, откуда ты отправляешься и где находится пункт назначения, ты не представляешь, сколько времени отпущено человеку.
Он плохо спал в ту ночь. Ужасно спал, если уж называть вещи своими именами. Постоянно просыпался. То от ее нечаянного движения во сне. То, наоборот – когда не чувствовал ее рядом с собой, когда разрывался контакт тел: хотя бы кончиками пальцев касаться ее – руки, бедра, чего угодно.
Безумно хотелось обнять ее крепко-крепко, прижать к себе. Но Надька во сне сегодня почему-то постоянно отбивалась от него. А он не мог, ему надо было… Чтобы поверить.
В очередной раз подвинулся к ней, откатившейся почти на край кровати. Притянул к себе. Вот, так правильно, так хорошо.
– Вить, – Надя бормочет сонно, – перестань меня тискать. Давай спать.
– Извини, – вздыхает он. – Спи, конечно. – Поцелуй в плечо, и он отодвигается.
– Эй, куда ты… – теперь уже вздыхает она, всё так же сонно. – Иди сюда. – В одно мгновение оплетает его руками, ногами, утыкается губами под ключицу. – Всё, лежи и не дрыгайся. Спим.
Лежи и не дрыгайся. Ну и как это объяснить одной особо непослушной части тела, которая совершенно предсказуемо реагирует на прижимающее к нему обнаженное девичье тело? Как?
В общем, ужасно он спал в ту ночь. Не выспался. Едва не опоздал на работу. Нет, будь его воля – он бы опоздал. Потому что когда зазвонил будильник… И привычное явление «утренней феи»… И еще одна фея рядом с ним – голенькая и теплая…
Фея на поверку оказалась мегерой и выгнала его из кровати не солоно хлебавши. Мотивируя как раз тем, что он на работу опаздывает. Ну, хоть поцеловала на прощанье. И как поцеловала… Он действительно едва не опоздал на работу.
В офисе над ним, непривычно рассеянным и неприлично много зевающим, сначала смеялись. Потом Виктору надоело, и он соизволил дать пояснения о приехавшей к нему из России герлфренд. Заодно и фотографию Нади показал. Смеяться перестали. Стали завидовать.
За этот день он с ней обменялся, наверное, сотней эсэмэсок. Надя комментировала каждое свое действие.