– А почему он прятался именно в кабинете?
Элина раздраженно смахнул пепел на блюдце.
– Когда я посмотрела в глазок и увидела, что это вы… Женя заметался, как свинья, которую собрались резать, – вышло последнее у Элины раздражённо, и Петру это почему-то понравилось – Я не знаю, почему он спрятался именно в кабинете. Я стала открывать вам дверь.
– А почему сразу не сказали, что Поварницын у вас?
– Вы не спрашивали.
Петр вздохнул, покачал головой. Что за характер, а?
– Я верно понял, что вопросы завещания Валентина Самуиловича вы с Поварницыным не обсуждали?
– Нет. Неверное, обсудили бы. Но не успели. Все, что было об этом сказано – было сказано при вас.
– Скажите, а после… в течение вчерашнего дня Евгений вам не звонил? Не приходил?
– Нет, – она ответила спокойно и уверенно, и Пётр почему-то ей поверил. – Но я сама ему позвонила, чтобы узнать как дела. Женя сказал, что его обязательно посадят в тюрьму из-за убийства отца, и что это я во всем виновата.
– Интересно, почему?
– Не знаю. Он бросил трубку.
– Вы не перезванивали больше?
– Нет.
Таки Арсений был прав. У этой девушки есть характер, и еще какой.
– Какой же он все-таки гавнюк и слизняк, это ваш, с позволения сказать, пасынок.
– А как же ваша беспристрастность, Петр Тихонович? Где же она?
– Это вы еще не видели, как я танцую, – Петр встал. – Проводите меня, Элина Константиновна.
– Мы приедем завтра. Скорее всего, где-то в районе в шестнадцати ноль-ноль. Вы будете в это время дома?
– Постараюсь.