Пока Таня стелила постель, Ваня лез обниматься к Илье и признавался в любви, говорил, что только они – Илья и Таня – его настоящие друзья и что, кроме них, у него никого нет. Потом сел в кресло и все повторял:
– А больше у меня никого нет.
У Тани сжалось сердце. Ведь были еще папа и мама, и музыкальная группа, и друзья-приятели, но если человек говорит такие слова, значит, что-то у него внутри болит. Невыносимо болит. Раздеваться Ине помогал Илья, он же подоткнул аккуратно одеяло и тихо сказал:
– Эх ты, закусывать надо. Но алкозельцер наутро у меня теперь есть.
Ваня ничего не ответил, он уже спал. А двое бодрствующих пошли на кухню.
Там Илья взял инициативу на себя, а Таня сидела за столом и с удивлением наблюдала за тем, как он ставит чайник, режет бутерброды. Обычно хозяйничаньем занималась она. Нет, конечно, Илья все это умел – ведь давно жил самостоятельно. Просто она никогда не видела. Илья обдал фарфоровый чайник кипятком, а Таня набрала папу. Все-таки надо предупредить родителей, что Ваня сегодня ночует у них. Разговаривать с мамой она не могла. Не была готова. Таня пока не очень разобралась в своих эмоциях, но мама… В тот момент почему-то показалось, что мама ее предала. Ведь до папы она… Ну же, давай! Она была с другим мужчиной, и этот мужчина занимался с ней… Закончив разговор с отцом, Таня сжала пальцами виски. Думать о маме в таком ключе было невыносимо и неправильно.
– Иногда смотришь кино и думаешь: «Так не бывает». А потом раз – бывает. И ведь они все знали, понимаешь? Они все уже давно знали… – собственный голос показался ей чужим.
Илья поставил тарелку с бутербродами на стол, потом чайник, достал чашки. Сел рядом и взъерошил волосы. Сидел лохматый, и это тоже было непривычно.
– А если бы они сказали сразу? – он начал разливать чай. – Я и сейчас-то поверить в это не могу. А тогда…
– Почему не можешь?
– Не знаю… – ответил он растерянно. – Я всегда воспринимал отца и мать как нечто… единое целое. Я их по отдельности не представляю. Хотя… если вдуматься, они же как-то существовали до того, как встретились. Просто я… я про это никогда не думал. А ты думала?
– Нет, – Таня взяла бутерброд, откусила кусок и стала задумчиво жевать. – Но эта жизнь «до», конечно, существовала. И все же… представить ее… ох…
– Угу, – Илья тоже начал активно есть бутерброды. – Даже не знаю, стоит ли нам узнавать подробности этой… жизни «до».
На этом разговор закончился. Таня пила чай, Илья рассматривал на тарелке последний бутерброд, решая: доесть или нет. Говорить больше было не о чем. Просто потому, что каждый из них был к этому не готов. Слишком сильным оказалось потрясение.
Но засыпали они, обнявшись. Необходимо было во что бы то ни стало сохранить свой маленький, светлый, ставший необходимым мир на двоих. Его нельзя потерять.
– Я тебя люблю, – прошептала Таня, закрыв глаза.
– И я тебя люблю, – услышала она ответный шепот.
А утром началась вторая серия.
После звонка будильника из гостиной послышались стоны, потом раздался резонный вопрос:
– Как я здесь оказался?