Дульсинея и Тобольцев, или 17 правил автостопа

Пять неотвеченных от Маринки. А ему самому не отвечает царица. Длинные гудки, голос автомата. Пять попыток для ровного счета. Потом он набирает сообщение:

«Ты была в полиции? Какие новости? От меня что-то требуется?»

Телефон отмечает сообщение как прочитанное, коротко мигает статус «онлайн». Ответа нет.

«Что будешь делать с дверью? Нужна помощь? У меня есть хороший знакомый слесарь».

Снова вся последовательность повторяется.

Еще два звонка.

И в какую же игру с ним играют?

После очередной кружки кофе доходит, что игра называется «Я обиделась». Без труда можно догадаться даже – на что. И черт его дернул ляпнуть про венеролога.

Куда он поместил ее этими словами? Туда, куда определил в самую первую встречу. Теперь-то знал точно, что все не так. Что умная. Что порядочная. Но слова посыпались по накатанной. И еще – если быть совсем честным – это месть за «ошибку». А ошибка ведь и в самом деле случилась. Причем с его стороны.

Где была собственная голова тем вечером и ночью? Почему, спрашивается, он требовал от Дуни ответа о контрацепции, если это являлось его прямой и непосредственной обязанностью: подумать о последствиях, и подумать ДО, а не изображать поруганную честь ПОСЛЕ. И ведь никогда раньше, кажется… Да нет же, точно! Ни разу до этого не занимался сексом без презерватива. Ни разу. Потому что в свое время Тин и Рося позаботились о просвещении Ванечки Тобольцева в данных вопросах. И после таких просветительских бесед Иван вдруг четко осознал, что сам он появился на свет как раз благодаря тому, что кто-то неизвестный ему в свое время не воспользовался средством контрацепции. А потом просто сбежал от последствий своего поступка. И Ваня точно знал, что он в таком положении оказаться не должен. И не окажется. Это ведь так просто – надо всего лишь иметь при себе презерватив. Всегда.

Он у Тобольцева и вчера был – всегда в портмоне лежал. И в кармашках всех рюкзаков. И иногда в пятом кармане джинсов – вместо зажигалки, поскольку не курил. А сейчас хотелось закурить прямо очень. И, кстати…

Утром, на трезвую голову, ментоловая сигарета казалось особенно отвратительной, но странно гармонировала с горьким кофе и горечью в душе. Так, на чем он остановился?

Презерватив у него вчера был. И даже не один, точно. Тогда почему не воспользовался? Да куда там «не воспользовался» – Тобольцев накануне даже не вспомнил, что противозачаточные средства существуют на свете. Не подумал, что от того, чем они с таким упоением и наслаждением занимались, случаются незапланированные дети. Зато прекрасно подумал и вспомнил утром. И вывалил это на Дуню, которая была виновна во всем ровно столько же, сколько и он сам. Нет, даже, наверное, меньше, ведь это все-таки мужская обязанность – не допустить и позаботиться. А позаботилась и не допустила в итоге она. А он…

Взялся за телефон и, щурясь на пахнущий зубной пастой дым, набрал одной рукой:

«Извини за венеролога. Не хотел обидеть. Не подумал. Извини. Пожалуйста».

И снова та же реакция. Точнее, полное ее отсутствие. Зато прорвался звонок от Рох. Сбросил. Звонок тут же повторился. А, да провались оно все! Бросил сигарету в чашку с остатками кофе и принял входящий.

– Тобольцев, ты куда пропал?! Ты на часы смотрел?!

Иван поморщился, вспоминая, что у них там сегодня. Съемок вроде нет. А вот завтра…

– Марин, у этой… как ее… на завтра же перенесли?

– На завтра, но нам надо подготовиться! И мне надо с тобой еще обсудить кое-что важное! А ты… Ваня… – у нее сменился тон. – У тебя все в порядке?