И он вытащил из кармана бутылек. Мэйлин осторожно взяла лекарство дрожащими пальцами. Благодарность смешалась с опаской, и она не нашла ничего лучше, кроме как сказать прямо:
— Я знаю, что тебя не было в списках дворцовых слуг. Ты проник во дворец незаконно.
Она открыла мазь и осторожно начала наносить на синяки.
— Можно я помогу?
Он снова ей улыбнулся, и на левой щеке у него появилась ямочка.
Странно, раньше она ее не замечала. Но еще более странно было принимать чужую заботу. Она не привыкла к такому, особенно от человека, которого едва знала. От мужчины. По коже ползли мурашки, а сердце то и дело пропускало удары. Что же это с ней?
С той стороны от шатра снова мелькнула чья-то тень.
— Ну что, готова устроить спектакль? — хихикнул Гоушен.
Если это поможет ей спасти ее госпожу, то Мейлин готова устроить тысячу спектаклей.
— Что нужно делать?
— О, нужны крики. Стоны. И удары. Много ударов! — с коварным видом произнес он.
Почти всю ночь со стороны шатра раздавались истошные женские вопли, глухие удары и снова вопли. Весь императорский дворец содрогался, представляя себе творимые с несчастной жертвой ужасы.
А Мейлин вся вспотела, пока кричала, прерываясь только на то, чтобы попить или что-нибудь съесть. Раз за разом она, крича от натуги, била то палкой, то плетью, то просто брала в руки стул и обрушивала его на тахту.
— Может быть, ты сам уже? — спросила, когда окончательно выбилась из сил.
Вначале этот полоумный предложил ей бить его, но она наотрез отказалась. А если она этого малахольного пришибет? Как потом ей объясняться?
— Разве пристало мужчине замахиваться палкой в присутствии женщины? — замотал головой нахал. — И потом, ты такая красивая, когда растрепанная. Настоящая демоница.
— Да я сейчас тебе… — разозлилась Мейлин. Что она там говорила о том, что не будет его бить? Да этого наглеца просто невозможно выносить!
Гоушен быстро поднял руки, как будто сдаваясь, и рассмеялся.
— Ладно-ладно, не кипятись! Это ведь комплимент. Но если хочешь, то можешь меня побить. Если тебе станет легче.