— Почему бы не пожевать в компании с хорошим человеком, — согласился Егор.
В «Макдоналдс» он пришел ровно в шесть. Сел за свободный столик. Не рыскал взглядом по соседям, не пытался вычислить пригласившего на «стрелку» мужика.
Спокойно управлялся с огромным бутербродом, запивая его, чаем. Пепси-колу он не жаловал — считал, что пахнет дегтярным мылом. Да и бигмак Лапушкин с радостью променял бы на тарелку кислых щей, которые ждали своей очереди в холодильнике на яхте. Щи со свиной рулькой привезла ему вчера бывшая соседка по квартире.
«Хороший все-таки бабец Татьяна, — рассудил Егор, вспомнив про щи. — Если бы оставила своего “сазана”[11], могли бы жить-поживать. В соседях с бывшей женой. Вот была бы умора!»
— Не возражаете, если приземлюсь рядом?
Лапушкин сразу узнал голос звонившего мужика. Он поднял голову и увидел перед собой крупного загорелого мужчину, одетого в легкую полосатую распашонку и шелковые кремовые брюки. «Загорелый» смотрел приветливо, но в его карих глазах «Лапе» почудилось чуток больше пристальности, чем следовало бы при знакомстве. Не любил Лапушкин, когда его так пристально разглядывают, да еще пытаются делать это незаметно. Поиграл он с такими спецами в гляделки, пока горбатился на зоне.
— Милости просим, — сделал широкий жест Лапушкин, демонстрируя приветливость.
Мужчина сел напротив, привычным движением подтянул брюки. Заказал он тоже бигмак, но с пепси. Минуты две они жевали молча. Приглядывались друг к другу.
«Не наш человек, — сделал вывод Лапушкин. — Дальше КПЗ не ходил. Приблатненный. А накачан-то, накачан! Верняк, в охранниках ходит у большого босса. Если по загару судить, недавно с турецкого берега вернулся».
Чутье Егора не подвело: и охранником большого босса был сотрапезник, и на югах загорал. Только не на турецком берегу, а в Эмиратах. Хранил драгоценное тело банкира Некваса.
— Это я тебе утром звонил, — наконец соизволил проявиться «деловой».
— А то я не понял, — пробормотал Лапушкин. — Говори, чего ради высвистал?
— Не для публики базар. Пройдемся?
— Шамовку схаваю, тогда и пройдемся.
— А у меня от жары аппетит пропал, — лениво бросил мужчина. Он допил пепси-колу, отодвинул в сторону недоеденный бутерброд. — Подожду у входа.
— Подожди. Тебя как величать прикажешь? — спросил Егор, прекрасно понимая, что настоящего имени гостя не услышит.
— Андрей.
Он ушел неторопливой походкой и, глядя Андрею в спину, Лапушкин еще раз убедился в том, какой накачанный его новый знакомец.
«Ништяк, я скоро тоже до горячего песочка доберусь!» — подумал Егор. Приморский пляж и палящее солнце — вот был его «пунктик». Лапушкин все время мерз. Он родился в Ленинграде и ненавидел долгие и промозглые питерские зимы. Как и Фризе, Лапушкин рано осиротел.
Редкий случай — оба его родителя были заядлыми любителями лова. Однажды ярким солнечным днем мать с отцом отправились на лед Финского залива ловить корюшку. Днем подул сильный юго-восточный ветер и отколол огромное ледяное поле с рыбаками. Спасатели сняли с льдины сотни «рыцарей крючка и мормышки». Ленинградские газеты написали на следующий день, что операция по спасению прошла успешно, все рыбаки сняты с льдины. Но родителей Лапушкина среди спасенных не оказалось.
ebooksa