Игорю было шесть лет. Его определили в детдом. Уютная квартира Лапушкиных на Скороходовой улице словно растаяла в зимней питерской мгле. Попав в детский дом, он замкнулся и все время думал о родителях. Приходил в библиотеку, просил дать ему атлас и подолгу вглядывался в очертания Финского залива и Балтийского моря. Представлял, как родители плывут среди ночи, отец зажигает кругляшки сухого спирта — они всегда были в его вещевом мешке — и они с мамой греют руки. Маленький огонек в ночи замечают с большого лесовоза и посылают за родителями спасательный катер. Но у лесовоза свой курс, он не может повернуть назад, и родителям придется плыть до порта назначения. А после этого они вернутся.
Мысль о том, что существует радиосвязь, не приходила мальчику в голову. И не было никого, кто мог бы ему это подсказать: Игорь никому не рассказывал о своих мечтах чудесного спасения папы и мамы.
Лапушкин не торопясь доел свой гамбургер, а потом, шуганув официантку, попытавшуюся убрать тарелку с котлетой, к которой едва притронулся загорелый посланец, доел и его порцию.
Андрей вальяжно устроился на скамейке и беззастенчиво разглядывал проходивших мимо девушек. Вышедшего из ресторана Лапушкина новый знакомый даже не заметил. Или сделал вид, что не заметил.
— Не выбрал подходящую? — спросил Игорь, остановившись перед Андреем.
— Они все подходящие. Да жизнь у меня такая — скороговоркой. И от дела не бегаю, и дела не делаю, — усмехнулся парень и вскочил со скамейки. — Пройдемся?
Большие часы на здании ресторана, показывали половину шестого, но окутанное мглой небо ни на градус не сбавило знойного напора.
«Сейчас бы на яхту, — с тоской подумал Лапушкин. — Окунулся бы пару раз».
Они медленно пошли по бульвару.
— «Еще не поздно, уже не рано, идем мы с другом из ресторана…» — неожиданно пропел Андрей, склонив голову и в упор, разглядывая Лапушкина. Глаза его давили, словно глаза следователя на допросе. Егор внутренне усмехнулся: «Тоже мне артист! Меня на понт не возьмешь!»
— И о чем базар? — спросил он с ленцой, стараясь не выдать любопытства. — Если без скороговорки?
Пока они прогуливались под худосочными липами, Андрей рассказал Егору о том, что ему заплатят сто тысяч баксов, если он пронесет на «банкетоход» десять не слишком больших коробок и спрячет так, что «ни одна сволочь» не найдет. «А уж тем более, служебная собака», — добавил он жестко.
— Понятно, — пробормотал Лапушкин. — Понятно.
Пройдя долгую и жестокую тюремную школу, он, как «Отче наш», усвоил неписаный воровской кодекс. Правило: «не будь любопытным», числилось в нем не на последнем месте.
— Первый взнос получишь, не отходя от кассы. Сию минуту, — Андрей потянулся к заднему карману, но Лапушкин остановил его.
— Не гони лошадей! Мой ответ — двести пятьдесят.
Посредник не показал своего удивления, не разразился бранью. Спокойно сказал:
— Это меняет дело. Мне надо подумать.
«Подумать! — внутренне усмехнулся Егор. — Доложить своему шефу нужно. Если шеф пацан деловой — торговаться не станет. Чую — дело серьезное».
— Днями свяжусь.
ebooksa