Пошел купаться Уверлей

— Котик, — сказал полковник. — Как нежно! А чего же твоя Лида злилась?

— Не моя, а наша.

— Ладно, ладно. Наша. Но сердилась же? Лида — честные глаза.

Якушевский нахмурился, но промолчал.

— Ну почему же все так быстро у них распалось? Не знаешь?

— Не знаю.

— А если бы тебе девушка подарила фотографию с надписью «Милому Котику…», ты бы показал ее постороннему?

— Да вы что?

— Вот то-то и оно, — задумчиво пробормотал Ушан и нахмурился. — В прошлый раз, когда ты докладывал, я за что-то зацепился, а нынче нет. За что? Не могу вспомнить. Заспал, что ли?

«Заспал! Так не бывает. Все-то вы помните, дорогой товарищ Ушан!» — подумал Якушевский. И сказал:

— Он даже Пушкина знает. Хотел мне про «вихри снежные» рассказать.

— Попугай?

— Ага.

— Ну а ты?

— Сказал, чтобы заткнулся.

— И он заткнулся?

— Заткнулся.

Ушан задумался.

Потом с надеждой посмотрел на Дмитрия:

— Может, ты о чем-то забыл? Птичка-то попалась тебе разговорчивая. Напрягись, Димитрий.