Для назначения срока заключения судья затребовал психологическое освидетельствование, на которое выделил девяносто дней. После этого должно было состояться еще одно заседание.
Банди попросил разрешения несколько минут поговорить с родителями, прежде чем его увезут в тюрьму Солт-Лейк-Сити. Но двое детективов грубо схватили его, завели руки за спину и надели наручники.
– Они не нужны, – прошипел Тед сквозь сжатые зубы. – Я никуда не денусь.
Лиз Кендалл на прощание крепко обняла Теда.
– Я люблю тебя. Прости, я очень тебя люблю.
Тед не отвечал. Он покрылся липким потом и весь дрожал. Впервые за все время процесса он показал свой стресс на публике. Перед залом стоял живой мертвец.
– Идем! Пора! Уводите его, – приказал один из детективов.
В тот момент Тед еще не знал, что его положение может стать гораздо хуже, потому что у Майка Фишера в Колорадо наметился прогресс. Власти Юты конфисковали «Фольксваген» Банди у студента, которому он его продал осенью 1975‐го. Фишер собирался лично произвести транспортировку «жука» на автопогрузчике в Денвер, в криминалистическую лабораторию. Он хотел еще раз осмотреть «машину смерти», как окрестили «жук» в полиции, на предмет следов жертв и вещественных доказательств.
Кроме того, его ждали хорошие новости из «Уайлдвуд-Инн». Он заново опросил гостей, которые находились в отеле в прошлом году, когда оттуда пропала Карин Кэмбелл, и одна из них, пожилая, очень вежливая дама по имени Элизабет Гартер, сообщила информацию, которая при первичном опросе показалась ей незначительной, а сейчас внезапно обрела огромную важность.
Тогда, в 1975-м, она приехала в «Уайлдвуд-Инн» с семьей из Калифорнии, и все они стали жертвами «болезни путешественников», как она деликатно окрестила диарею. Большую часть времени Гартеры провели у себя в номере, но когда Элизабет вышла оттуда, чтобы принести страдающим родным супа, ей попался в холле «странный мужчина».
Вообще-то, затевая повторный опрос свидетелей, Фишер делал ставку на то, что кто-то из докторов, Гадовски или Бринкман, узнает Банди на фото. Но показания Элизабет Гартер пришлись как нельзя кстати. Она сообщила, что встреча произошла, когда она направлялась к лифту. Мужчина стоял за колонной, возле комнаты со шкафчиками для лыж. Он держался не на свету, но с его места был хорошо виден лифт и все, кто входил и выходил из него.
Фишер попросил Гартер объяснить, что она подразумевает под «странный».
– Видите ли, – прищурилась она, – там же было очень холодно. Все ходили в лыжных костюмах или в теплой одежде. А на нем не было ни комбинезона, ни куртки. Ни ботинок, ни шарфа, ничего. Он был в светлых брюках, без перчаток. Без лыж!
– И что же он делал?
– Вот именно, что ничего. Просто стоял. Как будто прятался от кого-то.
Фишер показал миссис Гартер несколько снимков мужчин, в том числе Теда Банди, сделанных в день опознания в департаменте полиции Мюррея, когда туда вызывали Кэрол Даронч. Элизабет Гартер уверенно показала на Банди:
– Это тот самый человек.
Фишер, с трудом скрывая радость, попросил ее записать свои показания, поставить подпись и дату. После этого он помчался к себе в офис сообщить новости остальным. Машину Банди он уже доставил криминалистам и теперь ждал от них ответа.
Сам Тед тем временем проходил в тюрьме психологическую экспертизу. Команду экспертов возглавлял доктор Эл Карлайл, успешный специалист, интеллектуал, которому Банди в действительности импонировал. Тем не менее, как врач, Карлайл подозревал, что имеет дело с психопатом.
Теду тоже понравилось разговаривать с Карлайлом, однако он постоянно старался перевести их общение в неформальную плоскость. Как-то раз, когда они выходили из допросной, Банди спросил, правда ли доктор верит в его виновность.