Произнося последнюю фразу, я испытываю страх, так как не знаю, с кем я сейчас говорю – с человеком, которого любила моя бабушка, или с верным последователем Фиделя.
– Уверен, что в Майами многие разделяют это чувство, – сухо комментирует Пабло.
Он знал, что бабушка жила в Майами или это просто удачная догадка? С тех пор как я приехала в Гавану, он не спускал с меня глаз. Что еще он знает обо мне? Откуда он знает, какой стала фамилия бабушки после свадьбы?
– И ты решила остановиться у Анны?
Я киваю.
– Элиза часто говорила о ней, – продолжает Пабло. – Мы никогда не встречались, но Элиза столько о ней рассказывала, что мне казалось, будто мы с ней давно знакомы. Она очень любила Анну. Твоя фамилия и адрес Анны – я сразу понял, что ты имеешь отношение к Элизе.
– Анна сказала, что бабушка закопала шкатулку на заднем дворе родительского дома. Я нашла там ваши письма и кольцо.
Он переводит взгляд на мою руку.
– Анна поделилась со мной тем, что знала. Потом она рассказала мне о Магде, а Магда поведала еще больше. Но я одного не могу понять – Магда сказала, что вы погибли в битве при Санта-Кларе в канун Нового года. Бабушка никогда не рассказывала о вас. Мы с ней были близки, она меня вырастила, и мне хотелось бы узнать эту часть ее жизни. Я пытаюсь найти ответы на вопросы, пытаюсь понять, что же тогда произошло. Магда сказала, что о вашей смерти бабушке сообщил ваш друг, некий Гильермо.
– Я едва не погиб. В Санта-Кларе царил хаос. Я отправился с Че и его войсками в город в конце декабря.
– Вы с Че были друзьями?
– Я бы не сказал, что мы были друзьями. Соотечественники по обстоятельствам, а не по рождению. Он приехал сюда из Аргентины в поисках сражений. Он хотел организовывать революции по всему миру.
– Но ведь его многие любили, разве нет?
– Так и было. Он был очень харизматичен, и его бойцы смотрели на него с восхищением. – Пабло пожимает плечами. – Меня больше интересовала Куба, а не революция. В те дни я мечтал о свободе. Свободе от тирании Батисты, о том, чтобы мы перестали быть игрушкой в руках американцев. Я хотел, чтобы остров был демократическим и независимым, а кубинский народ сам определял свое будущее. Иногда мне казалось, что Че просто нравится драться.
– И все же вы сражались рядом с ним.
– Да. Мы с ним в некотором роде были братьями. Мы не всегда любим своих братьев, не всегда согласны с ними, но, если нужно, мы берем в руки оружие и сражаемся бок о бок. В те дни это было правильно.
– Итак, вы отправились в Санта-Клару.
– Да. Элиза не хотела, чтобы я уезжал. Она боялась, что что-то может случиться со мной, с Кубой, с нами. Да и я не хотел оставлять ее одну. Но после того, как я вышел из тюрьмы благодаря помощи Элизы и твоего прадеда, мои дни были сочтены. Батиста был полон решимости показать пример мятежникам. Если бы я остался в Гаване, то рано или поздно оказался бы перед расстрельной командой. Это был вопрос времени.
– Вам было страшно?
– Да, я был напуган. В молодости я бы ответил, что ничего не боюсь и готов умереть за свою страну. Но у стариков есть преимущество перед молодыми – мы можем позволить себе говорить правду. Я боялся умереть. Боялся никогда больше не увидеть Элизу. Боялся, что мы проиграем и все наши усилия окажутся напрасными. Но пока мы ехали в Санта-Клару, мой страх отступал. Нас встречали люди, которые выходили из своих домов или с полей, где работали. Они нас подбадривали. Обувь у них была поношенная, одежда грязная, но в глазах светилась надежда. В нас они видели свое будущее. Будущее Кубы. Меня стала наполнять гордость. Я в полной мере ощутил, что мы служим чему-то более великому, чем мы сами, и, если мне суждено встретить смерть, она не будет напрасной. Молодые мужчины часто мечтают стать героями. Мы поняли одно: что бы ни случилось в Санта-Кларе, нас будут помнить, как героев.