Ник кивает.
– Ты не можешь жениться на женщине, которая сотрудничает с ЦРУ, борется с режимом Кастро как двойной агент и посещает коммунистические собрания. Ты сам говоришь, что после случившегося все взгляды направлены на Кубу. Женщина, убившая человека, не годится тебе в жены. Не будь ты сенатором и не имей еще более далеко идущих амбиций, это, пожалуй, не играло бы особой роли. А так играет.
– А ты не хочешь иметь никакого отношения к этой стороне моей жизни.
– Я люблю тебя. Люблю так, как больше никого никогда любить не буду. Но я не хочу однажды проснуться и не узнать себя в зеркале, не хочу постепенно стать для тебя лишь бессловесным украшением, как моя мать для моего отца. Таких женщин не уважают.
– Я отношусь к тебе с уважением.
– Я сама не смогу к себе так относиться, если сдамся. Хочешь правду? Мне нравится то, чем я занимаюсь. Мне нравится, какой я стала. Я ценю силу и свободу, которую обрела. Боюсь ли я? Боюсь, конечно. Однако я слишком долго бездействовала, чтобы теперь не воспользоваться своим шансом.
– И к чему это нас приведет?
– Вечно мы спорим об одном и том же.
– Да.
– Меня не изменить.
– Я знаю. В этом моя ошибка, которую я теперь понимаю. Я думал, ты оставишь свои идеи в прошлом, забудешь их. Но ты навсегда связала с ними свою жизнь.
– А ты свою – с политикой.
– Мы делаем благое дело. Я могу гордиться своей работой. То, как медленно она продвигается, иногда сводит с ума, но я верю, что надо продолжать. После смерти Кеннеди… Ты права: я действительно хочу продолжить его борьбу ради блага тех, кто и так слишком много страдал. Он был моим другом, и это, наверное, мой долг по отношению к нему.
Ник хороший человек, красивый мужчина. Хотя мы уже давно вместе, он по-прежнему зажигает во мне ту искру, которую я ощутила при первой нашей встрече. Он по-прежнему ослепляет меня, вызывая щекочущее чувство в венах. И все же Элиза права: рано или поздно приходится поступить правильно, даже если это больно.
– Я всегда буду помехой твоей карьере.
– Я мог бы жениться на тебе.
По моей щеке скатывается слеза.
– Знаю, – говорю я, смахивая ее. – Часть меня хочет этого больше всего на свете. Если бы я могла быть счастлива в роли чьей-либо жены, я вышла бы за тебя и только за тебя.
Глаза Ника влажнеют.
Я делаю глубокий вдох. Сердце разрывается от боли, которую выражает его взгляд.