– Извините. Я… Я не должен был говорить таких вещей.
– Да, пожалуй, не стоило. – Я делаю глубокий вдох. – Я тоже думала о вас. Постоянно.
Его рука с бокалом, не донесенным до губ, повисает в воздухе.
– Беатрис.
Вот опять! Сколько эмоций он вложил в мое имя! Оно звучит действительно прекрасно, когда он так его произносит.
Прежде чем я успеваю ответить, появляется официант с помощником. Они уносят остатки закусок и подают основное блюдо – толстые сочные стейки.
– Все очень запуталось, – говорит Ник, когда мы опять остаемся вдвоем.
Ни грамма сожаления в его голосе не ощущается.
– Да уж, – соглашаюсь я.
Сейчас, рядом с ним, я тоже ни о чем не жалею.
– Обычно я человек скучный.
Я улыбаюсь.
– Верится с трудом, но если это действительно так, то это печально. Значит, вы не бунтарь?
– К сожалению, нет, – смеется Ник. – Бунтуют мои братья и сестры. А я старший, после смерти отца считаюсь главой семьи. Попадать во всякие переплеты – прерогатива младших.
– А вы бегаете за ними и разгребаете последствия?
– Неизменно. – Ник отправляет в рот очередной кусочек стейка и, закончив жевать, поднимает глаза на меня: – А у вас какая роль в вашей семье? Вы нарушительница спокойствия или заботливая сестра, которая всех оберегает?
– Неужели по мне не видно?
Он опять смеется. Я прибавляю:
– Бунт – неплохая вещь. Вы бы как-нибудь попробовали.
– Лучше поверю вам на слово.