Последний поезд на Ки-Уэст

— Ну, тогда мы с ним поладили бы, — улыбается Энтони.

Я смеюсь. Люди редко признают свои недостатки, но, опять же, это привилегия большой власти.

— А кем была его жена? — спрашивает Энтони.

— Девушка из родовитой семьи, оказавшейся в трудном положении. Верная супружескому долгу, она плавала на корабле вместе с мужем и так повидала почти полмира.

— Значит, у них все держалось на долге?

— По легенде, они любили друг друга, а как было на самом деле — это другой вопрос. И кто, кроме самих супругов, на самом деле знает, как обстоят дела в браке?

— Наверное, ей было страшно, — размышляет он, и я начинаю подозревать, что разговор идет не только о корсаре и его жене.

— Думаю, да, но она все равно исполняла свой долг. Мы, женщины, сделаны из прочного материала.

Я указываю на свой кулон, семейную реликвию, которую папа преподнес мне на свадьбу.

— Это ей подарил тот корсар.

На счастье, — сказал мне отец.

— Можно? — спрашивает Энтони.

Я киваю.

Он берет в руки кулон, потирает пальцами золотую оправу в форме сердца и красный камень. Потом, не говоря ни слова, выпускает из рук — кулон слегка царапает мне кожу.

Энтони не отходит.

Я так волнуюсь, что едва могу дышать.

Первый раз мы поцеловались на свадьбе — просто и поспешно, на публику, — а сейчас, кажется, намечается второй.

Энтони наклоняется, стирая расстояние между нами, его губы касаются моих, мягко, нежно и почти невесомо.

Меня пробирает дрожь.

Я делаю глубокий вдох, сердце гулко стучит в груди, а его поцелуй становится настойчивее.