Твой личный враг

Морщусь от собственной глупости и крепко обнимаю подушку: неужели я всерьез могла подумать, что он ко мне не вернется?

Мои размышления прерываются новой серией жужжащих вибраций. Поднимаю голову и протягиваю руку к тумбочке, но понимаю, что мой телефон не подает никаких признаков жизни, а надоедливые звуки издает Данин мобильный, подключенный к зарядке.

Вновь откидываюсь на подушку и жду, когда наступит тишина. Она наступает, но ровно на три секунды, прежде чем телефон снова оживает.

Сладко зеваю и задумчиво кусаю губу: вдруг, это что-то очень срочное?

Перекатываюсь на Данину часть кровати и беру телефон в руки. На экране светится «Папа». Зачем Владимиру Благову звонить в семь утра?

Оставляю телефон на зарядке и топаю в ванную.

– Даня, тебе отец звонит уже третий раз, – говорю я громко, чтобы перекричать шум воды в душевой. – Должно быть, что-то важное.

С тихим скрипом створка душа отъезжает в сторону, и в проеме я вижу Данину голову. Его волосы мокрые, по лицу и плечам бегут струйки воды.

– Принеси телефон, пожалуйста, – просит он с мягкой улыбкой.

Я киваю и возвращаюсь в спальню. На этот раз телефон молчит, но, когда я отключаю его от зарядки и беру в руки, экран вспыхивает новым сообщением.

У меня даже в мыслях нет читать его, но глаза сами собой выхватывают короткий текст:

«Проект в Питере наш. Спасибо за помощь, сын. Все-таки в том, что ты трахаешь дочку Громова, есть свои плюсы».

Я застываю на месте. В первое мгновение я уверена, что здесь какая-то ошибка. Этого просто не может быть. Замираю с телефоном в руке и вновь перечитываю сообщение. А потом еще раз. И еще, пока каждое слово прочно не отпечатывается в памяти.

Когда это происходит, внутри меня что-то обрывается. Без сил опускаюсь на краешек смятой кровати, а телефон брезгливо кладу рядом.

В голове шумит, но когда я прикрываю глаза в попытке вернуть ощущение реальности, словно наяву вижу то, что так отчаянно игнорировала все это время. Попытки Дани перевести разговор на другую тему, едва я упоминаю бизнес родителей. Сальный и надменный взгляд Владимира Благова. Ту единственную попытку отца достучаться до меня.

Я не знаю, сколько длится мое замешательство – может быть, пять секунд, может быть, пять минут. Поднять глаза от пола мне удается лишь тогда, когда из ванной выходит Даниил.

Все еще мокрый, в одном полотенце, прикрывающем бедра, он выглядит невероятно привлекательно, но впервые его внешность не трогает меня. Вместо красоты я вижу между нами пропасть, которая с каждой секундой становится все глубже. И теперь мне кажется, что передо мной пусть красивый, но совершенно незнакомый человек.

– Я тебя звал, – говорит Даня, вытирая полотенцем волосы. – Испугался, что с тобой что-то случилось.

Наши глаза встречаются. Не знаю, что он успевает прочесть в моих, но его лицо меняется. Становится подозрительным, обеспокоенным, а зрачки расширяются настолько, что насыщенная синева его глаз кажется лишь тонким ободком вокруг пугающей черноты.

– Мира? – напряженно произносит он, разглядывая меня с такой тревожной сосредоточенностью, словно хочет проникнуть в мой мозг и найти там ответы на свои вопросы.