Твой личный враг

– Твой отец тебе сообщение прислал, – отвечаю на удивление ровным голосом, в котором нет и следа отчаяния, которое я ощущаю в этот момент. – Извини, не хотела читать, так уж вышло.

Я встаю с кровати, подхожу к шкафу и начинаю методично доставать оттуда вещи. По тихому шороху и короткому ругательству за спиной я понимаю, что Даниил теперь тоже в курсе содержимого сообщения Владимира Благова.

– Не смей думать, что ты хоть что-то поняла из этого, – говорит он напряженно, хватая меня за локти и разворачивая к себе.

Его близость застает меня врасплох. Я морщусь, но не вырываюсь – как кукла послушно стою в его руках, изучая напряженно дергающийся кадык и то, как беспорядочно бьется пульс на его шее.

– Пожалуйста, Мира, посмотри на меня, – просит он, стискивая меня еще сильнее.

А я не могу. Глаза поднять не могу, да и возразить не могу. Внутри меня словно разверзлась черная дыра, которая поглотила все мои чувства.

– Где ты был позавчера весь день? – спрашиваю бесцветным голосом, когда мне удается поднять голову и прямо встретить его взгляд.

Его скулы напрягаются. Между бровей появляется складка.

– Мира, – умоляюще выдыхает он.

– Где. Ты. Был. Позавчера, – повторяю с расстановкой, сбрасывая с себя его руки, которые начинают жечь кожу. – Неужели это такой сложный вопрос?

– В Питере, – говорит он тихо. – Я был в Питере.

Я киваю, ощущая, как растет ком в горле. Я ведь знала, что он был там. Подсознательно чувствовала, что он что-то скрывает, но гнала от себя эти мысли.

– Поздравляю вас с контрактом, – произношу равнодушно. – Надеюсь, это того стоило.

Отворачиваюсь от Даниила и натягиваю на себя джинсы. Я не плачу. Не истерю. Несмотря на то что моя жизнь только что сложилась как карточный домик, я не чувствую ничего кроме звенящей пустоты.

– Что ты делаешь? – спрашивает Даня напряженно. Дышит он неровно, а руку то и дело запускает в волосы, ероша их. – Мира, позволь мне объяснить.

Мотаю головой, чувствуя, что внутреннее напряжение достигает апогея.

– Не хочу, – отвечаю я, с трудом переводя дыхание, и прямо на ночной топ натягиваю тонкий свитер. – Ты просил, чтобы я тебе доверяла. Я это сделала. Говорить больше не о чем.

Сейчас я действительно не хочу, чтобы он говорил. Я чувствую себя настолько уязвимой, что боюсь вновь попасться на его ложь, ведь поверить ему я хочу больше всего на свете.

Избегая смотреть на Даниила, я снимаю со спинки стула рюкзак и беру со стола альбом со своими рисунками.

– Мира, пожалуйста, останься, – в его голосе слышится отчаяние, которое я целенаправленно игнорирую.