Твой личный враг

Я бросаю телефон на покрывало, встаю с кровати, которая занимает большую часть номера, и подхожу к окну. Перед глазами расплываются огни вечерней Москвы, на душе пусто и одиноко.

«Зачем он позвонил?» – спрашиваю себя снова и снова. Что пытался мне сказать? Разве его обману может быть объяснение?

Прижимаю ладони к пылающим щекам, а лоб прислоняю к прохладному стеклу. Кровь стучит в висках. В груди тяжело, словно я только что на время пробежала стометровку.

Нельзя мне с ним встречаться. Точно не сейчас, когда нанесенные им раны кровоточат, а от звука его голоса меня бросает в дрожь. И чувства так сильны, и мое глупое сердце так хочет верить, что всему этому есть какое-то логическое объяснение.

Я должна взять себя в руки и прекратить морочить себе голову. Несмотря на мое желание верить в сказки, пора взглянуть правде в лицо – наши отношения с Даниилом Благовым были заранее обречены. Даже если все это время я старательно убеждала себя в обратном. Поэтому сейчас я даже не могу злиться на него. Злюсь на себя, ведь подобный исход я предполагала с самого начала.

Мама всегда говорила мне, что любые отношения должны быть основаны на доверии, иначе они лишены смысла. Но доверия между нами не было. Точнее, я доверяла, а он, наплевав на обещание не ввязываться в дела, в которых присутствует конфликт интересов, за моей спиной помогал своему отцу победить моего отца. И, не узнай я об этом сегодня утром столь болезненным образом, продолжал бы делать это и впредь. Поэтому моему краткому приключению с Даниилом Благовым суждено было рано или поздно закончиться. Как ни больно признаваться себе в этом, но альтернативы просто не существует.

И все же… И все же я не могу поверить, что все это время он просто играл со мной. Ведь вместе мы пережили столько волшебных моментов: хоть немного, но я ведь должна была ему нравиться? Неужели все это – забота, улыбки, нежность, ревность, даже занятия любовью – было просто притворством?

Он сказал, что любит меня, но разве любящий человек поступил бы так? Обманул в самом важном, зная, как тяжело мне будет принять его ложь?

Резко отбрасываю эти мысли. Пытаюсь вздохнуть поглубже, но каждый вдох дается с трудом, отдаваясь тупой болью в сердце.

Во всем виновата я сама. Я просто влюбилась, безоглядно, страстно, и потеряла связь с реальностью. А она такова, что в финале мы бы не смогли быть вместе.

Внезапное урчание желудка напоминает мне, что я ничего не ела со вчерашнего ужина у мамы. Потрясения, одно за другим, заставили меня забыть о еде, и сейчас я вдруг чувствую, что страшно голодна.

Не желая ни с кем встречаться, я заказываю еду в номер, а потом иду в маленькую ванную. Расчесываю волосы, умываю лицо холодной водой и обещаю себе пережить крушение своих надежд со всем достоинством, на которое я способна.

* * *

На следующий день я возвращаюсь в пустой родительский дом и в свою комнату. Там все осталось так же, как было, когда я ночевала здесь в последний раз. Недочитанная книжка на тумбочке, поплывшая ароматическая свеча, а на спинке стула все еще висит моя домашняя толстовка, словно ждет своего часа, точно зная, что я вернусь.

С мрачной иронией я снимаю с себя вещи, в которых проходила больше суток, принимаю душ и надеваю ту самую толстовку. Несмотря на горький ком в горле и жжение в глазах, я не плачу. Не плакала ни разу за все это время. И сейчас не позволяю себе такой слабости.

Решительно снимаю чехол со стоящего в углу мольберта. Моя жизнь в руинах, сердце ноет, и грудь разрывается от тоски, но я уверена, что рисование – это единственный для меня шанс выстоять в этой схватке с чувствами. Поэтому я обмакиваю кисть в черную краску и широкими мазками закрашиваю чистый холст.

Глава 46

С момента моего ухода из квартиры Даниила и короткого телефонного разговора прошло почти две недели. С того памятного дня он больше ни разу мне не звонил, и это только сильнее укрепляло меня в мысли, что ему с самого начала было на меня наплевать. И хотя в голове постоянно крутились сотни «почему» и «зачем», а в мыслях я вновь и вновь проживала его слова и поступки, логики тому, что произошло, я найти не могла. Что-то было не так. Какая-то деталь, которую я упустила из виду, могла помочь мне сложить полную картину, но она постоянно от меня ускользала. Это нервировало меня, терзало, незаконченным предложением висело в воздухе, но инициировать встречу с Даниилом я была не готова. Может быть, боялась, что, стоит нам расставить все точки над i, все между нами будет бесповоротно закончено?

Чтобы не думать о разбитом сердце, я с головой погрузилась в учебу. После занятий шла на художественные курсы, потом до самой ночи рисовала дома. Во время одной из пейзажных сессий куратор школы Дарья спросила меня, не ищу ли я подработку. Им в галерею требовался ассистент на неполный рабочий день, который должен был собирать каталоги работ, заниматься входящей и исходящей корреспонденцией и решать текущие вопросы с художниками. Несмотря на то что работа была рутинной, я с радостью ухватилась за это предложение. Во-первых, это были небольшие, но мои собственные деньги, на которые я надеялась в будущем снять себе квартиру, а во-вторых, это позволяло мне до отказа занять делами все свои вечера.

Неделю назад домой вернулись родители с Андрюшей. Накануне их приезда я долго думала и переживала, как пройдет наша встреча, но все вышло как-то естественно. Мама крепко обняла и поцеловала меня, едва я встретила их у порога, а отец довольно дружелюбно улыбнулся.

– Прости меня, пап, – вырвалось у меня вместо приветствия.