Твой личный враг

У меня в венах стынет кровь, но я киваю. Мы действительно обсуждали это. Две недели назад от мысли, что мы с Сашей будем жить вместе, у меня за спиной вырастали крылья. А сейчас мне хочется спрятаться от его пронизывающего насквозь взгляда.

– Может, попробуем? – предлагает он, по-своему трактуя мое замешательство. – Эти дни я много думал обо всем и понял, что не хочу по глупости потерять тебя. Если ты готова оставить все в прошлом, то и я пообещаю, что забуду все, что произошло в Сочи.

– Саш, ну как же ты забудешь? – я качаю головой. – Нельзя взять и стереть из памяти последние две недели. Мне кажется, нам не стоит спешить.

– Ты все-таки с ним общаешься? – яростно выдыхает Саша, пока его глаза, превратившиеся в две узкие щелочки, настороженно изучают мою реакцию.

– Нет, Саш, не общаюсь.

– Тогда почему? Поясни, – говорит он уже спокойнее.

Я все еще не знаю, как сформулировать то, что я чувствую. Как оформить в связную речь тот рой разрозненных мыслей, который вертится в моей голове. Как сказать так, чтобы Саша меня понял.

Поднимаю на него глаза и несколько секунд просто смотрю. На маленькую родинку над правой бровью. На косой шрам на скуле, который остался от игрового столкновения. На плотно сжатые губы.

Саша ерошит волосы и посылает мне ответный взгляд, в котором смешались злость, сомнение и боль.

– Ты все еще моя девушка? – вдруг спрашивает он. Голос его низкий и требовательный. И я не могу лгать ему.

Закусив губу, я опускаю голову и часто-часто моргаю, чтобы не дать пролиться слезам, которые уже скопились в уголках глаз.

– Понятно, – цедит он, бросая вилку на тарелку с такой силой, что она отлетает на пол, а я испуганно вздрагиваю. – Ты точно все рассказала мне о той ночи, которую провела с ним?

Уточнять, что он имеет в виду, бессмысленно.

– Я не врала тебе. Были только поцелуи. Но для меня этого достаточно, чтобы поставить под сомнение все, что я о себе знаю. Понимаешь?

Он демонстративно закатывает глаза, будто я говорю что-то в высшей мере глупое.

– Что же ты хочешь, Мира?

– Наверное, время. Чтобы остыть и разобраться в себе.

– У тебя было четыре дня, – напоминает он.

– Этого мне оказалось мало.

– А что в это время делать мне? – спрашивает он.