Кагар с минуту громко сопел и сжимал кулаки, но все-таки взял себя в руки.
— Зачем им это? Жрецам.
— Возможно… взамен они получают… силу…
Адык некоторое время задумчиво глядел в стену палатки. Его некрасивое с крупными чертами лицо, не выражало ничего, но не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что за думы сейчас терзают вождя нуразгов. Действительно, не каждый день узнаешь, что тобой вертят как куклой… С другой стороны, жрец явно не опасался того, что кагар об этом узнает. Почему?
— Мой отец, передавая мне шудр Власти, сказал… Что когда ему минуло лишь пятнадцать лет, на земли Илоизи пришел великий Хлад. Равнину запорошило белым песком, а стада диких гаваков ушли на юг. Жрецы Харарейна, сына Ыыка, что указывали нам путь многие годы, вдруг рассыпались пеплом, как и идолы, что нуразги воздвигли в его славу. И тогда Морх, из рода Кулуха, коий лишь год, как обмочил подол своей жены, провозгласил себя жрецом Великого Ганеша. Он отрезал и сжег груди жен тех воинов, что не признали власти Нового бога. А потом оскопил и умертвил их самих. А затем приказал отцу идти на юг вслед за гаваками, в земли хазгов и гиркыкоков. Три года и три дня длились битвы с ними, пока мы не вырезали самых наглых и не подчинили самых умных…
Адык на миг прервался…
— А теперь сын Морха — Ашылык именем Ганеша повелел мне вести племя на север. И тут появляешься ты… Он сказал схватить тебя, так как Владыка учуял скверну в твоем теле, хотя на вид ты не отличаешься от других моих поданных… И он был прав. А потом ты говориш, что он проводник чужой воли… И это не воля Ганеша… Можно ли верить вражьему лазутчику, что рассказывает небылицы?.. Не знаю…
Кагар все бубнил и бубнил… Я быстро понял, что он говорит скорее с собой, чем со мной… Здоровяку можно было бы посочувствовать… Если бы он не глазел весь день на то, как мне жгут пятки!
Наконец Адык ушел Я так и не понял, чего он хотел, и вновь погрузился в беспокойную дрему. Нужно было что-то делать, но бесконечная усталость от боли и ужаса бросила меня в нее, как в темный омут.
Сон был великолепен. Про то, как я лежу на граните, а рядом со мной вдруг начинает маячить суровая рожа Сидраха. Она что-то бормочет, но я отмахиваюсь… Уж больно сладко просто лежать…
— Вождь, вставай, надо уходить отсюда… — никак не угомонится Сидрах, продолжая трясти меня за плечи…
Вдруг сквозь дрему пробивается мощная волна боли. Я хотел было вскрикнуть, но вонючая рука самгара с силой заткнула мне рот, а еще через мгновение он сунул мне под нос какой-то корень с едким запахом…
Б-р-р!
В мгновение ока башка очистилась от тумана, и я с ужасом и радостью воззрился на едва различимого во тьме Сидраха.
Тот убедился, что я пришел в себя и прошептал:
— Сейчас начнется, мы должны быть готовы. Ты сможешь идти, Вождь?
Я взглядом указал самгару на изуродованные ступни и потряс стянутыми сзади руками, а тот, нахмурившись, вдруг закрыл глаза и изобразил серьезнейшее сосредоточение.
И практически в ту же секунду издалека донесся протяжный вой… Затем к нему присоединился еще один и еще…
— Ты не один, ты привел Гончих? — в восторге прошептал я, с трудом отпихнув грязную ладонь ото рта.
Сидрах кивнул и продолжил изображать «Мыслителя» Родена.
ebooksa