Жестокая болезнь

Так и хочется съязвить насчет его психолога, но я молчу. Если я не освобожусь, то Блейкли окажется либо во власти этого дьявола, либо Брюстера.

Ни один из этих сценариев не произойдет.

Грейсон оглядывает мою лабораторию.

— Я заметил, что у тебя какая-то болезненная тяга к часам, — говорит он. — Странно, что у тебя их здесь нет.

— Я пытаюсь избавиться от вредной привычки, — говорю я ровным тоном.

Он слегка кивает, обдумывая что-то, прежде чем посмотреть на меня сверху вниз.

— Чем бы ты занялся, если бы у тебя было больше времени, доктор Чемберс?

Я выдерживаю его оценивающий взгляд, зная, что это вопрос с подвохом, но я все равно должен ответить.

— Я бы защитил женщину, которую люблю, — честно говорю я.

— Расплывчатое заявление.

Я качаю головой, прижимаясь к кровати, все больше волнуясь из-за ремней, ограничивающих мою подвижность.

— Я бы обвинил Брюстера в убийствах.

С той секунды, как он раскрыл Брюстера как опасную переменную, план уже разрабатывался. Брюстер связан с Эриксоном. Было бы нетрудно найти другие связи между этим человеком и другими объектами мести Блейкли — или можно создать их.

Зная его репутацию, Брюстер, скорее всего, уже находится под наблюдением правительства, и время уже работает против него. Нужным людям просто нужны конкретные доказательства.

Я могу им это предложить.

Блейкли будет в безопасности, и у Грейсона не окажется причин устранять кого-либо из нас. Он больше не будет связан ни с одним из убийств.

— Двух зайцев одним выстрелом, — говорю я. Это самое банальное упрощение моего плана.

Кажется, он это ценит, поскольку его бровь приподнимается в знак одобрения. Он берет скальпель и откладывает его в сторону на металлическом столе.

— Понятное дело, что этого времени будет мало. Но мне нравятся игры. Так все становится интереснее.

Мой взгляд опускается на паззлы, нанесенные краской на его кожу.