— Да, — я киваю.
— Я пойду и позову его. Заходи внутрь!
Она открывает дверь шире, приглашая меня войти. Она ведет меня в темную официальную гостиную с несколькими диванами, письменным столом и камином, похожим на пещеру.
— Устраивайся поудобнее, — любезно говорит Несса. — Могу я предложить тебе выпить?
— Нет, — говорю я. — Нет, спасибо.
— Я скоро вернусь.
Она выбегает из комнаты в этих потертых балетных пуантах. Несса — хореограф, поэтому я предполагаю, что она много раз меняет обувь, работая над своими аранжировками. У нее должна быть студия где-то в этом месте.
Конечно же, через несколько минут я слышу, как на верхнем этаже возобновляется музыка, далекая и скрипучая, как старый патефон. Сопровождающий этот звук легкими топающими ногами.
Мгновение спустя в гостиную заходит Миколаш. Он двигается почти бесшумно. Он высокий и стройный, светловолосый и с резкими чертами лица. Каждый дюйм его кожи покрыт татуировками. Замысловатые узоры спускаются по рукам к тыльной стороне ладоней и даже к пальцам. Они поднимаются по его шее до самого подбородка, как высокий воротник. Только на его лице нет никаких отметин.
Я только раз видел, как он улыбался, глядя на Нессу. Но я знаю, что он великолепен и совершенно безжалостен. Он напал на мою семью и Гриффинов одновременно и доставил чертовски много неприятностей, пока не был пленен нежным сердцем младшей ирландской принцессы.
— Доброе утро, — вежливо говорит Миколаш со своим легким акцентом. Он вырос в трущобах Варшавы, и ты все еще можешь услышать это в его голосе. Данте сказал, что Мико почти исключительно говорит по-польски со своими людьми и даже с Нессой, которая выучила его во время своего заточения в его доме.
— Доброе утро, — говорю я.
Миколаш подходит к бару под пыльными окнами из свинцового стекла, чтобы налить себе виски. Не спрашивая, он наливает и мне тоже.
Я забираю стакан у него.
Миколаш поднимает бокал и говорит: — За Энцо.
Я поднимаю свой бокал в ответ, мое горло слишком пересохло, чтобы говорить.
Мы оба пьем.
Миколаш садится на диван напротив меня, ставя свой бокал на приставной столик.
— Мои соболезнования, — говорит он.
— Спасибо тебе.