– Мы с ним братья по масти, – усмехнулся он.
Я с недоумением посмотрела на Миролюба, и взгляд зацепился за седую прядь у его правого виска. Проклятые квары! В мозгу почему-то опять всплыли строки про Каменную Деву. Нужно будет как-нибудь спросить о ней у Миролюба. Вдруг он знает? Но, конечно, не сейчас.
Миролюб снова улыбнулся, взялся за луку седла и одним махом вскочил на коня. И вышло у него это так легко, будто именно для этого он был создан. Я отступила на шаг, ожидая, что он тронется с места, но он все медлил: поправил пояс с мечом, подтянул поводья, расправил плащ. Посмотрел на меня сверху вниз, и я подумала, что никогда не встречала в своем мире таких, как он. Впрочем, я не могла представить его в моем мире. Кем бы он мог быть? Не офисным же работником? Он, как и Радим, был создан для вольной жизни, для этих просторов. Вождь, ведущий за собой людей, каждый из которых готов за него умереть. Я прикрыла глаза ладонью от солнца и улыбнулась Миролюбу. Он улыбнулся в ответ с явным сожалением. Похоже, он вправду совсем не хотел уезжать, а Злата не верила, что придет проститься. Видимо, не так уж хорошо она знала брата. Или же раньше он не был таким?
– Миролюб, давай уж либо оставайся, либо девицу умыкнем. А то так и не тронемся, – прозвучал задорный голос.
Миролюб усмехнулся, не отрывая взгляда от моего лица, и спокойно произнес:
– А вот и первый доброволец на страже стоять. А, Горислав?
– Да понял я уже. – Я обернулась к говорившему и встретилась со смеющимся взглядом молодого темноволосого воина. – Только до той стражи еще доехать надобно.
Перспектива наказания совсем не испугала балагура. Он заговорщицки мне подмигнул и повторил:
– Умыкнем уже и поехали. А, красавица?
– Из-под носа у побратима? – усмехнулся Миролюб. – А отважные у меня молодцы, что скажешь, хванец? – он обратился к Альгидрасу, стоявшему за моей спиной.
– Ну, пусть попробуют, – откликнулся Альгидрас, и я тоже на него посмотрела.
Он вроде бы улыбался, но отчего-то создавалось впечатление, что он совсем не шутит, и я на миг задумалась, чт
– А мы и побратима умыкнем, – не унимался бедовый Горислав. – Живой же хванец. Будет нам сказания сказывать, легенды всякие. Глядишь, и на страже стоять веселее.
Даже меня уже утомили эти однообразные шутки, а каково было Альгидрасу?
– Мне моя дружина дорога, – откликнулся Миролюб, и что-то новое появилось в его тоне. Шутки закончились. – Даже ты, Горислав. Так что нечего судьбу испытывать.
Миролюб взялся за поводья, и я заметила, что к луке его седла приделана петля, через которую продеты поводья. У других воинов такого не было. Он чуть тронул бока коня коленями – и отряд как по команде медленно сдвинулся с места. За воротами тут же зашлись лаем псы. Серый присоединился к общему хору. Конь одного из воинов испуганно дернулся и встал на дыбы. Альгидрас схватил меня за запястье и оттащил к воротам, подальше от кавалькады. Миролюб оглянулся на воина, пытавшегося усмирить коня. Тот гладил коня, что-то приговаривал, но животное не желало успокаиваться.
– Пусти в галоп, – приказал Миролюб и свернул к забору, освобождая дорогу испугавшемуся животному.
Конь самого Миролюба вел себя спокойно, словно воздух не звенел многоголосым лаем. Воины, бывшие впереди, последовали примеру княжича. Серый в яблоках конь рванул по освободившемуся коридору, и я посочувствовала воину. Когда ему теперь удастся усмирить бедное животное?
– Остальные – до ворот шагом! – скомандовал Миролюб. – Нечего пылить.
Он в последний раз обернулся и тронул коня с места. Я помахала рукой на прощание и смотрела вслед, пока синие плащи не скрылись за поворотом. Последний воин, тот самый балагур, которого Миролюб называл Гориславом, привстал в стременах и, обернувшись, задорно помахал рукой провожающим. Потом опустился в седло, ударил коня пятками – и тот эффектно встал на дыбы. Не знаю, влетело ли ему за это от княжича, но зрители получили удовольствие. Мне стало интересно, со скольких же лет мальчишки здесь сидят в седле, если умудряются вот так управлять огромным зверем одними коленями? Нужно будет спросить у Альгидраса.