– Да, – кашлянув, ответил он.
Я почувствовала, что уши начинают гореть. Впрочем, это можно было списать на жару.
– А швы снимать надо?
– Сегодня буду.
– Тебе помочь?
Вопрос сорвался с губ раньше, чем я успела подумать. Как я помогу, если даже при виде этого шва едва дышу? Голова уже начинала кружиться.
– Мне помогут, – раздалось над ухом.
– А… Хорошо.
Я вздохнула с облегчением.
– А кто тебе зашивал?
Зачем я это спрашивала? Медицинские подробности меня совсем не интересовали, но я держала его за руку и совершенно очевидно просто оттягивала момент, когда придется эту руку выпускать. Он тоже не спешил отнимать ладонь, позволяя вертеть ее и так и этак.
– Сам, – коротко ответил он, и я даже сначала не поняла, о чем он, а потом вздрогнула, осознав, что он сам зашивал себе раны. Горло перехватило.
– А чем? – в ужасе спросила я, поднимая на него взгляд.
– Жилами, – все так же шепотом ответил он и добавил: – Эй, хорошо все. Ты вся белая. Перестань.
– Даже спрашивать не буду чьими, – дрожащими губами улыбнулась я.
– Не спрашивай, – он усмехнулся в ответ.
Я вдруг остро почувствовала, что мы стоим очень близко друг к другу и Альгидрас смотрит прямо мне в глаза. Вообще, эта его привычка была крайне раздражающей. Мужчины обычно сползали взглядом вниз: кто к губам, а кто и того ниже. Альгидрас же смотрел так, как, вероятно, смотрел, натягивая тетиву, – прямо в цель. И мое сердце колотилось где-то в горле. Это было неправильно. Слишком сильно. Я первой отвела взгляд, вновь посмотрев на его руку, которую я, оказывается, перевернула ладонью вверх. Видимо, инстинктивно желая убрать рубцы подальше от глаз. Если бы я умела читать по ладони. Куда приведет его эта их Святыня?
– У нас есть люди, которые умеют читать судьбу по ладони, – пробормотала я. – Вот это, кажется, линия жизни.
Я провела пальцем по его ладони, и его рука дернулась.
– Щекотно.