С этими словами Миролюб снова меня поцеловал. И это был совершенно собственнический поцелуй. Наверное, я должна была возмутиться, оттолкнуть, но я снова подумала об изувеченном ребенке и ответила на поцелуй. Кто знает, может быть, все же я виновата в том, что с ним случилось? Может быть, это мои строки? Исправить я уже ничего не смогу, но смогу хоть так искупить. Осуждать себя я буду потом. В конце концов, никто не заставит меня переходить к более серьезным вещам. Да Миролюб и не собирался. Просто целовал меня так, будто узнавал, изучал, забирал себе без остатка. Будто… вправду любил взбалмошную Всемилу.
За моей спиной раздались шорох и негромкий стук, словно кто-то спрыгнул откуда-то сверху.
Я вздрогнула и отстранилась, но обернуться не успела: Миролюб прижал мою голову к своему плечу, и мне ничего не оставалось, как уткнуться в вышивку на его рубахе.
– Хваны всегда выходят в окно? – с ноткой веселья спросил Миролюб, и мое сердце ухнуло в пятки.
Оставалось надеяться, что Альгидрас просто решил смыться из дома Радимира этим путем и не видел, что тут у нас происходило.
– Я решил путь сократить, – раздался до боли знакомый голос.
– А правы свирцы. Совсем без головы. Тут же хоть глаз коли. Или ты, как кошка, в темноте видишь?
– Воевода сестру искал, – отозвался Альгидрас, – а света здесь хватает.
Хватает для чего? Чтобы увидеть, что мы здесь целовались?
– Хорошо, Олег, – произнес Миролюб, словно пробуя имя на вкус. – Передай воеводе – придем скоро.
– Он прямо сейчас хотел, – упрямо произнес Альгидрас.
Я почувствовала, как грудь Миролюба поднялась от резкого вдоха. Только ссоры тут не хватало.
– Уже иду, – пробормотала я, высвобождаясь из объятий.
Миролюб, честь ему и хвала, сразу же меня отпустил. Я проскользнула мимо Альгидраса, не поднимая головы, с единственной надеждой на то, что света все-таки достаточно, но не до такой степени, чтобы он увидел, как горит мое лицо.
За моей спиной раздался веселый голос Миролюба:
– Назад ты тоже через окно? Может, подсадить, а то оно ж тебе по плечо?
– Спасибо, княжич. Назад я через дверь.
– Вот мои люди подивятся. Скажут, точно чудесник. Который раз в дом входит и ни разу не выходил. И не соврешь про заднюю дверь – там тоже стража.
Что ответил Альгидрас, я не слышала, но беседовали они вполне мирно, так что можно было с чистой совестью оставить их одних. Я взбежала по крыльцу, едва не сбив с ног кого-то из воинов князя.
Добронега успела вернуться, и, кажется, от нее не ускользнуло, что я красная как рак. Ни князя, ни Златы за столом не было, и я вздохнула с облегчением. Радим разговаривал с матерью. Когда в их беседе возникла пауза, я спросила Радима, чего он хотел, но брат Всемилы поднял на меня недоуменный взгляд и пожал плечами, тем самым окончательно растоптав надежду на то, что Альгидрас не видел моих объятий с женихом Всемилы. Мне оставалось только ломать голову над тем, зачем он соврал.