Крах Атласа

– Не забудь…

Они замолчали.

Тикали часы на каминной полке.

– Ненавижу, – сказал Тристан, а Либби вместе с ним произнесла:

– На хрен.

И они оба столкнулись, ринувшись друг другу навстречу.

На каком-то уровне Тристан знал, что это все из-за потребности, похожей на зуд, который приятно унять, почесавшись. Этот раз не должен был отличаться от прочих, и он не отличался, он ничего не значил, но, видимо, потому и был иным. Тристан вслепую поднялся наверх, а Либби повисла на нем, обхватив поперек талии ногами. Их сердца гремели в унисон, как потаенный гром, которого никто, кроме них, не слышал. Вечно это не продлилось бы, но так было даже слаще – точно мякоть на кромке переспелого плода. Они, словно в теннис, играли чувством потери, пылающим, точно факел: уступка, принятие, отдых – чтоб больше не гореть только ради горения.

Он уступил ей кровать. Судьба утратила срочность и важность, предназначение так и оставалось туманным, но при этом не волновало; пусть такие дела планирует кто-то другой. Тристан тихонько прикрыл за собой дверь, оставив спящую Либби одну.

Как-нибудь, когда-нибудь. Это не было обещанием. Скорее, предложением, мечтой.

Как-нибудь, когда-нибудь, а может, вовсе никогда. Порой неопределенность дарила блаженство, знание ложилось бременем, а предвидение – сраным проклятием.

Как-нибудь, когда-нибудь.

Сценарий 16.

Стоя над телом отца, Тристан нагнулся и всмотрелся в потеки крови, пересекающие карту нахмуренных бровей и пейзаж саркастически наморщенного лба. Придет время, и Тристан обзаведется таким же. Он ощутил укол раздражения, осознав, как неуклюже и простецки выглядит выражение отцовского лица. Он удивился, хотя, по идее, не должен был, ведь оно преследовало его всю жизнь. Тристану следовало знать, что он таким станет, или хотя бы иметь достоинство и не пугаться столь мрачной перспективы.

– Серьезно? – спросил Тристан, вставая и глядя на оружие в руке Каллума. – Это что, логотип Уэссекса?

– Наверное, – глупо ответил ему Каллум.

– Ну и видок у тебя, – добавил Тристан. Каллум уже не выглядел таким хладнокровным, отнюдь. Лицо у него приобрело зеленоватый оттенок, как будто его тошнило, а это уже было что-то новенькое и занимательное. Видимо, прежде Каллум старался не иметь дел со смертью лично, потому и был обескуражен.

– Ага, – произнес он.

Тогда Тристан подошел вплотную и сказал:

– Это не значит, что я передумал тебя убивать.

Каллум судорожно глотнул, дернулся кадык.