– Он не глупец.
– Нет, конечно. Но ты же знаешь, что для него значит возможность вернуть старшего сына.
Никита наконец вскинул голову и бросил на ворона взгляд через плечо. Сказанное им будто повисло в воздухе, а потом осело на коже каждого присутствовавшего в библиотеке. Если бы с Евой срабатывали волшебные уловки, она бы решила, что сын Кощея применяет какой-то вид воздействия. «Впрочем, это и было воздействие!» – вдруг озарило ее. Осознанно или нет, но, кажется, впервые он говорил искренне и от души.
Ворон на это ничего не ответил, а Валера, вздохнув, спросил:
– А ты уверен, что мы сможем оттуда выйти?
– Нет, – пожал плечами Никита. – Наш единственный шанс – шапка-невидимка. Если мы спустимся под ней, то нас банально не засекут, потому что шапка, кто бы что ни говорил, сделана не совсем волшебным способом. В ней много технических параметров, а это то, что волшебством не засечь. Мы спускаемся, добираемся до пещеры, забираем оттуда Ивана с Ильей и уходим.
– Мы дверь с Вужалкой еле открыли! – воскликнула Ева.
– Да не вы ее открыли, а я. Поэтому один из нас останется снаружи. И это будет Корвин.
– Ты много на себя берешь, мальчишка! – каркнул ворон прямо Никите в ухо, и тот, поморщившись, втянул голову в плечи. – Я не стану ждать, пока вы там все погибнете.
– Мы с тобой потом на эту тему поспорим, – пообещал Никита и оглядел ребят.
Женька по-прежнему стоял, сложив руки на груди, и смотрел на Никиту сверху вниз скептическим взглядом, Лика обхватила себя за плечи и выглядела одновременно раздраженной и встревоженной, а Валера нервно заламывал руки.
– А где твой гипс? – невпопад спросила Ева, потому что это было безопаснее, чем обсуждать их безнадежный план.
– Еда в Тридевятом царстве целебная. Здесь все хвори проходят, – убитым голосом процитировал Валера явно сказанное ему кем-то.
– А в подземном мире от вас только косточки останутся, – оптимистично заявил ворон и, каркнув, вылетел в окно.
– У меня от него мороз по коже, – пожаловалась Лика, глядя вслед птице.
– У меня тоже, – вздохнул Никита.
– А зачем тогда ты везде с ним ходишь? – спросила Ева. – Ты не можешь попросить отца приставить к тебе кого-то поприятнее?
– Там все сложно. – Никита встал с кресла и повернулся к окну, за которым Корвина уже и след простыл. – Отец был очень зол на него и превратил навечно в каменную птицу. Говорят, будучи обращенным в камень, ты все видишь и слышишь, только сделать ничего не можешь.
Никита поежился, глядя в окно, и после паузы проложил:
– А я его расколдовал. На пятилетие фея подарила мне заветное желание. Я его на Корвина и истратил. Он мне теперь обязан.