Для очистки совести, я заглянула под нары, на третий этаж нар, за печку. Ничего не было. Хоть шаром покати. Наверное, когда забирали трупы, забрали и продукты, если они ещё оставались.
Но сейчас вернётся Митька и нужно что-то поесть, а у нас кроме подсохшего хлеба и одной банки тушенки ничего и нету. Этого Митьке хватит на один присест. А потом что?
Я вздохнула.
Была бы хоть какая-то крупа — можно бы супу сварить. А так-то даже и не знаю, что делать.
Митька вернулся и с порога спросил:
— Ну что там нашлось?
— Вообще ничего нету, — развела руками я.
— Да не может такого быть! — не поверил Митька. — ты везде смотрела?
— А где здесь особо смотреть? — хмыкнула я, — под нарами нету, сверху на них — нету, на полке нету, за печкой нету. Вот и всё.
— А на чердаке?
— На каком чердаке?
— Вот ты растяпа, Зойка! — со вздохом покачал головой Митька, — бестолковку свою подними и вверх глянь!
Я посмотрела и ахнула — в потолке был люк.
— Я сейчас! — воскликнула я и принялась подтягивать чурбачок, чтобы влезть на стол и оттуда уже открывать люк.
— Да всё уже, всё, ты свой шанс упустила, — беззлобно поддел меня Митька, — стой теперь внизу и не мельтеши.
Он быстро, на одних руках подтянулся между нарами и, поставил ноги на вторые полки. Крышка долго не хотела открываться — щеколда заржавела.
— Зой, подай топорик! — велел Митька, — к рюкзаку сбоку приторочен. Просто потяни его вверх.
Я вспыхнула: он мне как несмышлёнышу какому-то объясняет. Хотя с другой стороны так оно и есть.
Я сбегала за топориком и Митька двумя ударами сбил щеколду. Крышка люка поддалась и со стуком раскрылась.
— О-о-о! — радостно воскликнул Митька, — Живём, Зойка! Держи-ка!