Сюжет

Джейк попытался кивнуть. Он в жизни ни у кого не уводил подружку.

– А если это рабочий компьютер, тогда вообще прекрасно, потому что мы сможем указать в иске не только имя ответчика, но и имя его работодателя, а это уже довольно мощный рычаг. Этот малый храбрец, пока он невидимка, но, если он посчитает, что мы засудим его работодателей, можете мне поверить, он быстро заткнется и испарится.

– Я бы так и сделал! – сказал Роланд весело.

– Что ж, это… радует, – сказала Матильда. – Потому что Джейк такого не заслуживает. Как и все мы, но Джейк особенно. И я знаю, его это тревожит. Он этого не говорит, но я знаю.

Джейк на секунду подумал, что сейчас расплачется. И быстро покачал головой, как бы возражая ей, хотя и понимал, что его внешний вид говорит сам за себя.

– Само собой! – сказала Вэнди. – Джейк, мы все разрулим!

– Верно, – сказал адвокат, – я займусь этим делом. Увидите, это просто баран, который бросится наутек, стоит его припугнуть.

– Окей, – сказал Джейк с напускным облегчением.

– Пупсик, – сказала Матильда, – все, как я сказала. Приятного, конечно, мало, но это вопрос чести. У каждого, кто хоть чего-то достиг в жизни, есть злопыхатель, который наизнанку вывернется, лишь бы досадить ему. Ты не сделал совершенно ничего плохого. И не должен считать это своей проблемой.

Но именно так он и считал. И именно так оно и было. И конца-края этому аду не предвиделось.

Сорока

Джейкоб Финч-Боннер

«Макмиллан», Нью-Йорк, 2017, стр. 43–44

Отец Саманты привез ее к больнице, но из машины выходить не стал. Мать проводила ее до приемной, но дальше не пошла. Все это напоминало типичный сериал о подростках, только боль, мучившая Саманту, совсем не походила на то, что она видела по телевизору. Она надеялась, что ей дадут обезболивающее, но медсестры, похоже, считали своим долгом продлевать ее мучения. Пока длились схватки, ей ничего не давали, а потом сказали, что уже слишком поздно и снова ничего не дали. Кроме того, словно этого ей было мало, оказалось, что в соседней палате лежала мать одного из ее одноклассников, здорового прыщавого детины, который то и дело выгуливал ее по коридору, бросая ошалелые взгляды на Саманту, когда проходил мимо ее палаты.

Тот день был долгим и полным сюрпризов, окрашенных стыдом и болью, а также неожиданным вниманием больничных соцработников, больше всего озабоченных вопросом, что Саманта намерена написать в графе анкеты «Имя отца ребенка».

– Я могу указать «Билл Клинтон»? – спросила она между схватками.

– Нет, если это неправда, – сказала ей соцработница, даже не улыбнувшись.

Она была явно неместной. Судя по всему, из богатеньких. Возможно, из Куперстауна.

– И вы планируете оставаться в доме родителей после рождения ребенка.

Это прозвучало как утверждение. Или все же вопрос?