— Возьми, — сказал я расстроенно, — чего уж теперь.
Я знал, что он прав. Просто надеялся, что где-то что-то еще теплится. Иашка3, в которой я работал, тихо загибалась. Командировочные мне в этом году срезали уже дважды, а задержки зарплаты стали нормой. С тех пор, как медиарынок стал медиафронтом, журналисты не нужны. На их место пришел информационный мобресурс.
— Ты давно писал настоящую статью, коллега? — глумился надо мной вернувшийся со стаканами Виталик. — С фактологией, анализом, спектром мнений, интервью? Не рерайт пресс-релиза, а классическую работу, за которую не было бы стыдно перед седыми преподами на журфаке?
— Писал недавно, — буркнул я, хватая стакан.
— И что, опубликовали?
— Нет.
— Во-о-от! — он отхлебнул виски. — И не опубликуют. Никто. Нигде. Никогда. Тебя в твоей «иашке» держат только из удивления.
— В смысле?
— Удивляются, что ты готов в любую жопу поехать за те гроши, что тебе платят. Каску под пули подставлять ради репортажа, который все равно потом заменят пресс-релизом Минобороны. Во избежание. «Опытный журналист» — это не преимущество на рынке труда. Это приговор.
— И что мне делать?
— А что ты умеешь делать?
— Могу писать. Могу не писать.
— И все?
— Еще на радио когда-то диджеил, но…
— Забудь, — отмахнулся Вит, — только такие старперы, как мы, помнят, что значит это слово.
— Эй, мне всего тридцать три, возраст Христа!
— Он успел осознать, что неактуален. И тебе пора.
***
— Ты сегодня не в форме, — отметил Иван, — проблемы надо оставлять за канатами.
— Ты все равно боксируешь лучше, — пожал плечами я, одеваясь.