Мертвая женщина играет на скрипке

— А как ты догадался? — покраснела дочь.

— Я пессимист. Сразу предположил худшее.

Прочесывание бесплодных информационных отвалов оставило ментальный привкус дерьма, но принесло и чуть-чуть пользы. Итак, Марта, поругавшись с мудаком-любовником, выписывается из гостиницы. Этот факт легко устанавливается по записи в гостиничной базе данных, доступ к которой мне любезно (хотя и совершенно незаконно) предоставила администрация. Она же (в лице полноватой и староватой, но все еще весьма кокетливой управляющей персоналом) дала мне возможность неофициально, краем глаза, поглядеть на записи с камер.

Марта спустилась в вестибюль с поджатыми губами и нахмуренными бровями, что выдавало крайнюю степень ярости. При ней была сумка с вещами и скрипка в чехле. Пока выписывалась, потирала левой рукой правую — видимо, ушибла об физиономию своего женатика. Ну что же ты, руки беречь надо! Затем вышла на улицу, где ее уже ждало такси, села в него и уехала.

Водитель такси связался со мной сам. С его слов, он высадил Марту у магазина на другом конце города, и был готов отвезти меня туда завтра утром. Ради этого стоило вытерпеть публичность со всеми ее последствиями.

Кстати, о последствиях. Выбрав в комментариях самых отъявленных говноедов, разослал по списку сообщение:

«Имярек Имярекович, проживающий по адресу…

В публичной дискуссии вы позволили себе оскорбительные выражения в мой адрес и в адрес моей семьи. Я считаю необходимым предоставить вам возможность высказать их лично. Свяжитесь со мной, чтобы я мог назначить время и место для этой беседы, в противном случае я буду вынужден провести ее в формате, выбранном мной самостоятельно.

Антон Эшерский, гостиница Центральная».

Слава обязательной идентификации пользователей — анонимов на публичных инфо-поинтах не бывает. Из двух десятков адресатов дюжина раскаялась уже через десять минут. Принесли глубочайшие извинения, выразили свою опечаленность неверным пониманием, заверили, что ничего такого не имели в виду. Им я отправил убедительное предложение принести публичные извинения там, где они писали свои гадости. Пятеро откликнулись позже — видимо, искали обо мне информацию и оценивали шансы. Оценили верно, пошли по стопам первых. Один проигнорировал — дам ему время до завтра. Еще один написал, что по-прежнему считает меня тупым мудаком и готов за свои слова ответить.

Прекрасненько.

А еще мне пришло большое письмо на обычную электронную почту. Удивленный таким архаизмом, я его даже прочитал:

«Здравствуйте, Антон.

Это не пожелание, а общепринятый речевой штамп. Желать вам здравия я не стану. Не потому, что отношусь к вам плохо, а в связи с бессмысленностью этого. Я никак к вам не отношусь. Мы не знакомы в общепринятом смысле этого слова. Вы не знаете меня, я много знаю о вас — но это не повод для знакомства. Однажды — скорее скоро, чем нет — мы встретимся, но не успеем узнать друг друга, потому что эта встреча будет весьма краткой. Даже если покажется вам бесконечностью боли и страданий.

Я не питаю к вам дурных чувств. Вы молодой, неглупый и по-своему симпатичный человек. Ваша биография полна интересных загадок и удивительных совпадений (которые таковыми не являются). То, как вы ищете бросившую вас жену — очень трогательно и вызывает невольную симпатию. Ваша дочь — очаровательное, хотя и очень непростое существо.

Поэтому то, что я, скорее всего, стану причиной, орудием и свидетелем вашей смерти, не радует меня. На свете полно людей, заслуживающих такой судьбы куда более. Но печаль моя светла, Антон. В том, как, где и каким образом закончится ваша жизнь, есть прекрасный символизм и целостность сюжета. Я приучил себя ценить такие нюансы, ведь это одна из немногих доступных мне радостей.

Сейчас вы не поймете весь смысл моего послания, но постепенно я буду раскрывать вам его, слой за слоем, приближаясь к вам не спеша, но и неотвратимо. И, когда вы все поймете, мы встретимся. Я весь в предвкушении, а вы?

Ваша будущая смерть — Бабай».

Совсем клинический персонаж, кто такое на почту пишет? Пожав плечами, отправил копию в онлайн-приемную полиции с пометкой «Угрозы насилием». Заявление приняли и зафиксировали — в отличие от унылых местных сайтов, полицейский портал федеральный, все по стандарту.

Уверенному в себе я лаконично предложил назвать место и время. Он так же спокойно назвал. Через полчаса в парке. Я подтвердил, оделся попроще и вышел. Посмотрю, кто это такой дерзкий.