Перед падением

В это утро рейтинги канала оказались на самом высоком уровне за все время его существования, да и затем продолжили движение вверх. Во вторник были обнаружены обломки самолета и первые погибшие. Местный житель, выгуливавший собаку на Фишер-Айленд, наткнулся на прибитое волнами к берегу тело Эммы Лайтнер, а ловец лобстеров извлек из воды тело Сары Киплинг. После этого Билл Каннингем, казалось, превзошел самого себя.

— Где Бен Киплинг? Где Дэвид Уайтхед? — Именно эти вопросы он задавал снова и снова с телеэкрана, обращаясь к аудитории канала. — Разве не странно, что, хотя на борту самолета находилось одиннадцать человек, семь тел так и не были обнаружены? И в том числе — двух мужчин, которые, скорее всего, и были целью неких темных сил? Если Бен Киплинг сидел рядом со своей супругой, почему ее тело найдено, а его — нет? И, наконец, где Скотт Бэрроуз? Почему он до сих пор пытается скрыться от внимания общественности? Может, потому, что каким-то образом причастен к случившемуся? Совершенно очевидно, что он знает больше, чем говорит, — заявил Билл.

С самого начала расследования кое-кто из участвовавших в нем передавал информацию в Эй-эл-си. Именно благодаря этому на канале узнали схему рассадки пассажиров в салоне самолета. И именно Эй-эл-си первым сообщил о том, что Киплингу собирались предъявить обвинение.

Не кто иной, как Билл Каннингем, рассказал всему миру, что сын Дэвида Уайтхеда, Джей-Джей, в момент прибытия на аэродром спал и что на борт самолета его внес на руках отец. Личная, персональная связь Каннингема с участниками происшедшей трагедии не давала зрителям переключиться на какой-нибудь другой канал. Их интересовало, что Билл скажет дальше. Проводя в эфире час за часом, Каннингем сам постепенно превращался в мученика, в человека, который, вопреки всему, отказывался сдаваться.

Но время шло, и становилось ясно, что все спекуляции по поводу авиакатастрофы, скорее всего, не имеют ничего общего с реальной действительностью. К тому же «Нью-Йорк таймс» в воскресном выпуске опубликовала статью объемом в шесть тысяч слов, в которой во всех деталях было рассказано, как компания Бена Киплинга отмывала миллиарды долларов, полученных из Северной Кореи, Ирана и Ливии. По этой причине Билл утратил интерес к раскапыванию этой истории. Ему оставалось только одно — указывать зрителям на нестыковки в официальной версии.

И тут ему пришла в голову идея.

Билл встречается с Нэймором в баре без вывески на Орчард-стрит. Он выбирает это место, поскольку рассчитывает, что жители, мерзкие либералы, обитающие в районе Вильямсбург Нижнего Ист-Сайда, не знают его в лицо.

Собираясь на встречу, Билл не надевает свои фирменные подтяжки, а рубашку заменяет футболкой, поверх которой натягивает короткую кожаную куртку. Выглядит он при этом как бывший президент, старающийся не выделяться из толпы — прямо-таки Билл Клинтон на концерте «Ю Ту».

Помещение бара украшено большими подсвеченными аквариумами с морской водой. Билл усаживается за столик позади одного из них, из-за которого хорошо видна входная дверь. Заказав будвайзер, он принимается ждать. Толща воды и стекло меняют очертания находящихся за аквариумом людей и предметов, словно зеркало в комнате смеха. Часы показывают начало десятого вечера, поэтому бар пока заполнен лишь наполовину. Потягивая пиво, Билл разглядывает сидящую за соседним столиком крашеную блондинку с довольно впечатляющим бюстом, но несколько толстоватую. У девушки явно азиатские черты лица, в нос продето кольцо. Филиппинка? Рядом с ней расположился какой-то мужчина, по всей видимости, ее приятель. Каннингем вспоминает девушку, с которой он в последний раз занимался сексом. Это была двадцатидвухлетняя студентка. Он наклонил ее, уложив грудью на стол, и в течение шести минут под аккомпанемент ее испуганного лепета: «Сюда же сейчас войдут!» — мощными толчками сотрясал ее тело, после чего излился на ее каштановые волосы.

Человек, которого ждет Каннингем, входит в бар в плаще, с незажженной сигаретой за ухом. Он непринужденно оглядывается, видит за аквариумом карикатурно увеличенную голову Каннингема и подходит к столику.

— Я так понимаю, ты выбрал это место, полагая, что здесь тебя никто не заметит, — говорит он, опускаясь на стул.

— Моя целевая аудитория — пятидесятипятилетние белые мужчины, которые накануне должны съесть не менее двух столовых ложек клетчатки, чтобы с утра как следует опорожниться в унитаз. Надеюсь, ты это ясно понимаешь?

— Проблема в том, что ты приехал сюда на лимузине, который припаркован у обочины и привлекает внимание всех, кому не лень.

— Черт, — бормочет Билл и, достав из кармана мобильный телефон, дает водителю указание поездить вокруг квартала.

Билл познакомился с Нэймором на приеме во время первого президентства Джорджа Буша-младшего. Их представил друг другу некий скользкий тип из какой-то неправительственной организации. Он шепнул Каннингему на ухо, что Нэймор — человек информированный. Тот почти сразу стал снабжать Билла весьма ценной информацией, а Каннингем — обхаживать его, угощая в ресторанах и покупая ему театральные билеты. Чтобы получить интересные сведения, Каннингему нужно было лишь оказаться на связи в тот момент, когда на Нэймора находила охота поговорить. Обычно это случалось в районе половины второго ночи.

— Так что тебе удалось выяснить? — спрашивает Билл, убрав телефон обратно в карман.

Прежде чем заговорить, Нэймор подозрительно оглядывается.

— С гражданскими все это нетрудно, — произносит он наконец. — Мы уже отработали отца стюардессы, мать пилота и родственников мальчишки.

— Элеонору и Дуга — так, кажется?

— Верно.