– Это так. На свежий-то глаз и террикон красотой покажется.
И так далее, и так далее. Пересудам не было конца, и не было никакой подоплеки в этих пересудах, и не было в них никакой зависти, никаких подозрений, никакой злости. Даже слово «бандеровец» поселковые тетки произносили без всякой двусмысленности, а просто – как сказалось, так и сказалось. Не помнит русский человек зла, не держится долго зло в его душе.
Саня Киняйкин присутствовал при этом разговоре и все слышал. Слышать-то он слышал, но не придал этому разговору особого значения, не задумался и не насторожился. А надо бы, вот ведь какое дело! Потому что много чего интересного и непонятного было в теткиных пересудах об Остапе Луцике и его неожиданных гостях.
В самом деле. Никто не помнит, чтобы к Остапу Луцику приезжали какие-то гости, а ведь жил он в поселке многие годы. А тут – взяли и приехали, целых четыре человека! Откуда они взялись, эти гости? Зачем приехали? Говорят, что родственники. Может, и так. Никому не возбраняется приезжать в гости и принимать гостей. И ничем Остап Луцик не отличается от прочих жителей поселка. Да, у него нехорошее, темное прошлое, и Саня, конечно, это знал. Ну так и что же с того? Гражданин Луцик за это свое прошлое расплатился сполна. И теперь он такой же человек, такой же житель поселка Каменка, как и все прочие. С теми же самыми правами.
Так что – пускай себе приезжают те гости, пускай сидят за столом хоть до самого утра, пускай поют свои песни, тем более что эти песни, как говорят, очень даже замечательные. Лишь бы не творили каких-нибудь безобразий. А они, вроде, и не творили, иначе бы Саня об этом знал. И конечно, пускай гуляют по поселку и его окрестностях. Да, конечно, особых красот ни сама Каменка, ни ее окрестности не представляют, ну да чем богаты. В самом деле, отчего бы не полюбоваться на тот же террикон? Или не послушать, как дышит шахтный вентилятор? Все это, знаете ли, вполне можно принять за красоту, особенно если все это видишь и слушаешь в первый раз.
Не было ничего удивительного и в том, что в гости к себе Остап Луцик пригласил исключительно мужчин. Дело хозяйское – кого хочу, того и приглашаю. Тем более что за столом, наверно, пили водку, а какой интерес пить водку с женщинами? Скучное это и унылое занятие. В мужском кругу с такими-то делами не в пример веселее.
Так рассуждал участковый Саня Киняйкин. И рассудив, он тотчас же позабыл и об Остапе Луцике, и о его гостях. Он не задумался над некоторыми странностями этого заурядного, в общем-то, случая и не насторожился. Ну а если не задумался и не насторожился, то и не предпринял никаких мер, чтобы навести хоть какие-то справки о гостях Остапа Луцика. Для всего этого у него не хватило ни житейского, ни милицейского опыта.
А вот если бы он заинтересовался бы теми гостями, проверил бы их личности, расспросил бы, кто, куда и откуда, то, может быть, все дальнейшие события пошли бы каким-нибудь другим чередом. Или, может статься, никаких событий не было бы и вовсе.
Но все случилось так, как случилось…
Первого мая гости Остапа Луцика пошли на городскую праздничную демонстрацию – все вчетвером. Правда, Стась Чорба поначалу брезгливо морщился и возражал – для чего, мол, это нужно.
– Может, ты там еще и радостную речь произнесешь с высокой трибуны? – спросил он, иронично глядя на Крука.
– Может, и произнесу, – спокойно ответил Крук. – Почему бы и не произнести – для пользы дела?
– Это, значит, чтобы нас никто ни в чем не заподозрил и все считали за своих? – хмыкнул Чорба.
– Именно для этого, – ответил Крук.
– Ну, тогда тебе нужно составить какие-нибудь тезисы или, я не знаю, конспекты будущей речи, – ехидно посоветовал Чорба. – А то вдруг собьешься с правильного политического курса? Вдруг ляпнешь что-нибудь не то? И все, и тогда мы погорим.
– Обойдусь без тезисов, – сказал Крук. – А вообще – это приказ. Всем завтра быть на праздничной демонстрации. Для пользы дела. Понятно вам?
– С этого бы и начинал, – проворчал Чорба.
И Остап, и оба его сына, и дочь также отправились на демонстрацию. Такова была традиция – всем участвовать в торжестве. Остап, может, и не пошел бы, но Крук его уговорил.
– Надо! – сказал он. – Для нашего дела. А то ведь если не пойдешь, на тебя станут коситься.
– На меня и без того косятся, – проворчал Остап.