— Да хотя бы о дружке твоем.
— Нет у меня никаких дружков.
— Ну, как же нет? А товарищ по прозвищу Пан? Тебя ведь видели с ним.
— Мало ли с кем меня видели.
— Согласен. Кстати, Пана-то мы взяли.
— Ну и что? — покосился на капитана Митяй.
— А то, мил человек, что он на тебя все валит.
— Брехня.
— Не скажи. — Старший опергруппы вытащил из стола листок. — Это его протокол допроса. Вот, послушай, что он пишет…
Шишкин начал зачитывать текст с листа. Присутствовавший при допросе Рябцев не удержался от улыбки. Он знал, что Шишкин «гонит липу» — ничего такого в протоколе допроса Пана не было. Однако на дезертира это подействовало: слушая капитана, он все больше и больше мрачнел.
— Так, что у нас еще? — Шишкин перевернул листок. — Ага, нашел. Значит…
— Хватит, — перебил его бандит. — Вот же сука фашистская. Пообещал, гнида казематная, что все, что мы делаем, наружу не выплывет. А сам вон что устроил. Еще и не заплатил за последний раз.
— Серьезно? — изобразил удивление старший. — А на допросе сказал, что заплатил. Правда, не деньгами, а золотишком и вроде какими-то цацками.
— Да хрен там! — Митяй эмоционально махнул рукой. — Ничего он мне не дал. Ни денег, ни золота. Сказал, мол, сейчас туго, скоро дело провернем, все тебе одним махом отдам. Я подумал: ну ладно. Раньше-то не обманывал. Вот же… — Он витиевато выругался.
— А что за дело-то? — как бы невзначай спросил капитан. — А то, может, опять тебя наколоть решил? Или вообще под монастырь подвести?
— Сказал, что есть на примете ребятишки, которые будут дела делать.
— А поподробнее?
И дезертир рассказал все, что знал. Так вскрылись и новые дела Пана: налеты, ограбления, убийства. Бандит просто оказался очередной пешкой Новикова. Хотя поведал, что тот и сам не брезговал руки запачкать. Уловка Шишкина сработала: Митяй рассказал все, что нужно, и даже больше. Оперативники едва успевали за ним записывать.
Но у Коновалова тоже был вопрос. Он его задал, когда старший закончил допрос.
— Слушай, Митяй, а у Пана вроде еще какой-то тип на подхвате был?