– Это вам знать необязательно, – мягко, примирительно сказал Ягуар. – Вы меня просто сдайте полковнику. И все.
– Думаете, все так же легко устаканится, как в первый раз? – сказал Гамбоа. – Думаете, сойдет с рук? Или надо мной захотелось поиздеваться?
– Я же не дурак, – сказал Ягуар и сделал презрительную мину. – Но я никого не боюсь, господин лейтенант, чтоб вы знали. Ни полковника, ни вообще никого. Я защищал их от четвертых, когда они поступили. Они до одури боялись крещения, тряслись, как бабы, – я сделал из них мужиков. А они взяли и отвернулись от меня. Знаете, они кто? Кучка жалких предателей, вот кто. Все такие. Осточертело мне это училище, господин лейтенант.
– Хватит пороть чушь, – сказал Гамбоа. – Давайте честно: зачем вы написали эту бумагу?
– Они думают, я стукач, – сказал Ягуар. – Понимаете, они даже не пытались выяснить, как все было на самом деле: как только обыскали шкафчики, они, неблагодарные, отвернулись от меня. Видали стены в уборных? «Ягуар стукач», «Ягуар шкура» – кругом. А хуже всего, что я ради них же и старался. Мне-то какая от этого выгода? Сами посудите, господин лейтенант. Никакой, правильно? Все ради взвода. Ни минуты больше не желаю их видеть. Они мне были как родные – поэтому, наверное, теперь так сильно и опротивели.
– Неправда, – сказал Гамбоа, – лжете. Если вас так волнует их мнение, неужели лучше, чтобы они считали вас убийцей?
– Да не волнует меня их мнение, – глухо проговорил Ягуар. – Мне от неблагодарности горько, вот и все.
– И все? – с ехидной усмешкой сказал Гамбоа. – В последний раз прошу вас ответить честно: почему вы им не сказали, что это кадет Фернандес их выдал?
Ягуар содрогнулся всем телом, словно его скрутило коликой.
– С ним все по-другому, – хрипло произнес он, с трудом выдавливая слова. – Это разные вещи, господин лейтенант. Они меня предали из чистой трусости. А он хотел отомстить за Раба. Он, конечно, стукач, мужчину такое никогда не красит, но он так поступил, чтобы отомстить за друга, видите разницу, господин лейтенант?
– Проваливайте, – сказал Гамбоа. – Не желаю больше терять с вами время. Мне не интересны ваши соображения насчет преданности и мести.
– Я не могу спать, – пробормотал Ягуар. – Честное слово, господин лейтенант, клянусь всем, что мне дорого. Я не знал, каково это – быть раздавленным. Не сердитесь, попытайтесь меня понять, я многого не прошу. Все говорят: «Гамбоа – самый лютый из офицеров, зато он один справедливый». Почему вы не хотите меня выслушать?
– Ну, – сказал Гамбоа, – теперь я готов выслушать. Зачем вы убили этого парня? И зачем написали мне?
– Потому что я ошибался на их счет, господин лейтенант: я хотел избавить их от этого гада. Вы представьте себе, как все было, и поймете, что тут любого за живое возьмет. Он отправил Каву прямиком под отчисление, только потому что хотел поболтаться пару часов в городе, жизнь товарищу загубил ради увольнения. Как тут было не ответить?
– Почему вы только сейчас передумали? – спросил Гамбоа. – Почему не признались, когда я вас допрашивал?
– Я не передумал, – сказал Ягуар. – Просто, – он секунду поколебался и кивнул, как бы самому себе, – я теперь лучше понимаю Раба. Мы для него были не товарищи, а враги. Говорю же, я не знал, как это – когда ты раздавлен. Мы все его травили, что правда, то правда, удержу не знали. И я хуже всех. Не могу забыть его лицо, господин лейтенант. Честное слово, я и сам не знаю, как это у меня получилось. Избить его собирался, припугнуть – это да. Но в то утро как увидел его башку, впереди торчащую, так не раздумывая прицелился. Хотел отомстить за взвод – откуда мне было знать, что они сволочнее его, господин лейтенант? Думаю, меня надо посадить. Все говорили, что я в тюряге в конце концов окажусь, мать, вы вон тоже. Радуйтесь – по-вашему вышло, господин лейтенант.
– Я его не помню, – сказал Гамбоа. Ягуар в замешательстве поднял глаза. – В смысле – каким он был кадетом. Других четко вижу, помню, как они вели себя на полевых занятиях, как на ком форма сидит. Арану – нет. А он ведь три года в моей роте был.
– Не надо мне советов, – бестолково сказал Ягуар. – Не надо мне ничего говорить, очень вас прошу. Не люблю, когда…
– Это я не вам, – сказал Гамбоа. – Не волнуйтесь, советов давать не собираюсь. Идите. Возвращайтесь в училище. Отпустили вас всего на полчаса.
– Господин лейтенант, – сказал Ягуар, замер с открытым ртом и повторил: – Господин лейтенант.