Джейк не хотел, чтобы кто-то другой в конторе видел эту папку в дюйм толщиной, поэтому лично сделал две копии. Рано отбыв на ленч, он доехал до школы и, встретившись там с женой и дочерью, съел тарелку спагетти в ближнем кафетерии. Джейк старался хоть раз в неделю бывать здесь, особенно по средам, когда Ханна предпочитала не брать ленч из дома, а угощаться им в этом кафе. Она обожала спагетти, но еще больше ей нравилось, если папа был рядом.
После того как девочка отправилась на площадку для игр, Джейк проводил Карлу обратно в класс. Уже прозвенел звонок, скоро начнется следующий урок.
— Сейчас отправляюсь к судье Этли, — довольно усмехнулся Джейк. — День первой зарплаты.
— Удачи тебе, — ответила Карла, чмокнув его. — Люблю тебя.
— И я тебя люблю. — Джейк поспешил покинуть школу до того, как в холл ворвется орава ребятишек.
Судья Этли сидел за своим столом, доедал тарелку томатного супа, когда секретарша пропустила к нему Джейка. Вопреки запрету врача, судья продолжал курить трубку — никак не мог бросить. Покончив с супом, он набил ее табаком «Сэр Уолтер Рейли» и чиркнул спичкой.
После двадцати лет его непрерывного пыхтения трубкой весь кабинет был покрыт слоем коричневатой копоти. Под потолком постоянно висело дымное облако. Облегчение приносило чуть приоткрытое окно. Насыщенный аромат трубочного табака, тем не менее, был приятным.
Джейку всегда нравилась эта комната с рядами толстых фолиантов на стеллажах и выцветшими портретами покойных судей и генералов Конфедерации на стенах. За те двадцать лет, что судья Рубен Этли занимал это помещение, здесь ничего не изменилось. У Джейка было ощущение, что и в течение пятидесяти предыдущих лет здесь все оставалось как сейчас. Судья обожал историю и держал свои любимые исторические книги в идеальном порядке на угловых полках, сделанных по спецзаказу. На столе царил хаос, и Джейк готов был поклясться, что одни и те же потрепанные папки валялись на правом переднем краю стола последние десять дней.
Впервые с судьей он встретился в пресвитерианской церкви десять лет назад, когда они с Карлой только приехали в Клэнтон. В церкви судья верховодил так же, как во всех других сферах своей жизни, и вскоре взял молодого адвоката под свое крыло. Они подружились, хотя это касалось только профессиональной деятельности. Рубен Этли принадлежал к старой школе. Он был судьей, Джейк — всего лишь адвокатом. Границы до́лжно соблюдать всегда. Дважды в суде он сурово одергивал Джейка, и воспоминание об этом сохранилось у того навсегда.
Зажав черенок трубки в уголке рта, судья Этли снял со спинки кресла пиджак и надел его. Помимо случаев, когда во время заседаний суда на нем была мантия, его никогда не видели ни в чем, кроме черного костюма. Одного и того же черного костюма. Никто не знал, сколько их у него — один или двадцать, но если и двадцать, то все они были абсолютно одинаковы.
Кроме того, судья всегда носил подтяжки цвета морской волны и накрахмаленные белые рубашки. Жестко накрахмаленные, хотя на большинстве из них имелись крошечные дырочки от табачных искр, носившихся в воздухе.
Пока судья усаживался на свое место в конце стола, разговор шел о Люсьене. Вынув из портфеля бумаги, Джейк передал судье копию «Инвентаризации».
— Квинс Ланди отлично потрудился, — сказал он. — Не хотел бы я, чтобы он проверял мои финансовые дела.
— Может, и это не за горами, — сухо заметил судья Этли.
Большинство людей считали его лишенным чувства юмора, но те, к кому он был расположен, знали, что иногда он может быть очень остер на язык.
— Вполне может быть, — подыграл ему Джейк.
Для судьи Рубен Этли отличался неразговорчивостью. Молча, методично он изучал документ, страницу за страницей. Табак в трубке тлел, но судья не вдыхал дым. Время не имело значения, потому что он контролировал часы. В конце концов, он вынул изо рта трубку и положил ее на пепельницу.
— Двадцать четыре миллиона, да-а-а, — вздохнул судья.
— Это общий итог.
— Давайте положим это под замок, Джейк, хорошо? Никто не должен это видеть, во всяком случае, пока. Подготовьте судебный приказ, и я засекречу эту часть дела. Бог знает, что может случиться, если публике станут известны цифры. Они появятся на первых полосах газет и наверняка привлекут новых адвокатов. Пусть это выйдет на свет как можно позднее, а пока давайте похороним эту папку.