— Я засекретил эту часть дела, поскольку нельзя ожидать ничего хорошего от разглашения столь деликатных сведений. Но вы как адвокаты и ваши клиенты имеют право знать, из чего состоит наследуемое имущество, так что взгляните.
Адвокаты, поспешно выхватив бумаги у Порции, тут же принялись их листать. Некоторые знали примерную цену наследства, однако им не терпелось поскорее увидеть цифры, написанные черным по белому. Двадцать четыре миллиона с хвостиком. Это придавало еще большую значимость тому, чем они занимались, за что боролись.
Несколько минут в зале стояла гробовая тишина — все осмысливали увиденное. Сумма была большей, чем любой из них мог даже в мечтах заработать за долгую карьеру. Потом по залу пошел шепоток: кто-то отпускал остроты, кто-то тихо хихикал над ними.
— Теперь я обращаюсь к тем, кто опротестовывает завещание, — сказал судья Этли. — Судя по предварительным показаниям свидетелей, можно заключить, что вы лелеете планы подвергнуть сомнению подлинность рукописного завещания. В ваших списках значатся два эксперта-почерковеда. Предполагаю, сторона защиты также выставит своих. Я просмотрел рукописные документы, особенно внимательно завещание, указания относительно похорон, письмо, оставленное мистером Хаббардом на своем кухонном столе, и письмо, адресованное мистеру Брайгенсу и датированное первым октября. Просмотрел я также предоставленные мне образцы почерка мистера Хаббарда. Итак, мистер Ланье и мистер Раш, собираетесь ли вы всерьез утверждать, что завещание написано не мистером Хаббардом, а кем-то другим? — Тон его не оставлял сомнений в том, что́ он думает по этому поводу.
Раш и Ланье медленно встали, никому не хотелось отвечать.
— Ваша честь, — наконец произнес Ланье, — мы еще обсуждаем этот вопрос.
— Что ж, поторопитесь, — резко заметил судья Этли. — Это напрасная потеря времени, и тратите вы мое время. Слепому видно, что это почерк мистера Хаббарда. Любой эксперт, который станет в этом зале морочить голову присутствующим, утверждая обратное, будет осмеян присяжными и отвергнут судом.
На том с вопросом о подлинности завещания было покончено. Адвокаты сели.
— Интересно, что еще он уже решил? — шепнул Ланье своему напарнику Лестеру Чилкотту.
— Мистер Брайгенс, — пророкотал судья, — достигнут ли вами прогресс в поисках Энсила Хаббарда? Пять процентов наследства — это прорва денег.
«Нет, черт возьми, судья!» — хотелось крикнуть Джейку.
Однако, отвлекшись от мыслей, он встал, сохраняя достоинство, хотя и был смущен.
— О прогрессе говорить нельзя, ваша честь, — ответил он. — Поиск оказался очень трудным. Похоже, Энсил Хаббард давно сменил имя. Мы не нашли ни доказательств его смерти, ни, разумеется, свидетельств того, что он жив.
— Хорошо. Следующий в моем списке вопрос — пул кандидатов в присяжные. Я уже более восьми лет не председательствовал в суде присяжных и, признаться, немного подзабыл, как это делается. Но я поговорил с судьей Нузом и судьей Хэндлфордом из Десятого судебного округа и получил от них компетентные советы. Они считают, что ста кандидатов будет достаточно. Джентльмены?
Молчание.
— Отлично. Я дам распоряжение секретарю выбрать наугад сто имен из списка избирателей и предоставлю список за две недели до начала процесса — такая процедура принята во всем судебном округе. Вам будут сделаны стандартные предостережения против несанкционированных контактов с потенциальными присяжными. Борьба в этом деле предстоит жесткая, джентльмены, и я почти уверен, что у каждого жителя округа уже есть свое мнение.
— В таком случае, ваша честь, — Джейк встал, — быть может, стоит подумать о переносе процесса в другое место?
— Вы можете подать ходатайство, мистер Брайгенс. Пока я не видел никаких письменных заявлений.
— Я их не подавал, просто размышляю. Если большинство наших предполагаемых присяжных осведомлены о деле, вероятно, перенести слушания было бы разумно.
— Мистер Ланье? — обратился судья Этли к другой стороне. — Мистер Раш? Мистер Зейтлер? Кто-нибудь еще?