– Это я во всем виноват, Марвин. Я думал, что в доме пусто, Бейкеры уехали. Всего одна моя ошибка – и все изменилось. Это было ужасно.
Коди возвращается к бетонному столу, к Марвину. Оба смотрят на луну. Бегут секунды. Им уже пора.
– А кровищи было! Я тоже был весь в крови и не смог сбежать. Копы затолкали меня на заднее сиденье и всю дорогу поливали бранью, но мне было все равно. Я плакал и не мог перестать. Брайан был мертв. Он был единственным, кого я когда-либо любил, слышишь, Марвин, и единственным, кто любил меня. Его нет уже пятнадцать лет.
– Сочувствую, Коди.
Во двор выглядывает другой надзиратель:
– Начальник близко.
Марвин заметно напрягается, спешит к двери, открывает ее и ждет, но Коди будто прирос к месту. Он медленно вытирает слезы, не отрывая глаз от луны.
– Пошли, Коди.
– Куда? Куда я иду, Марвин?
– У меня нет ответа.
– Думаешь, там меня может ждать Брайан?
– Чего не знаю, того не знаю.
Коди медленно выпрямляется, еще раз вытирает лицо и бросает на луну последний долгий взгляд.
Спарринг-партнеры
В адвокатской фирме «Маллой энд Маллой» трудилось уже третье поколение юристов, и на первый взгляд она производила впечатление процветающей, невзирая на громкий скандал в недалеком прошлом. Уже пятьдесят один год фирма располагалась в центре Сент-Луиса, на углу Пайн-стрит и Десятой, в изящном здании в стиле ар-деко, отнятом на раннем этапе существования фирмы у должника в рамках взыскания.
В самом здании дела, правда, шли не слишком хорошо. Патриарх фирмы Болтон Маллой уже пять лет как сел в тюрьму за убийство жены, чрезвычайно неприятной особы, о которой никто не скорбел. Это и был тот самый скандал: один из известнейших в городе юристов был обвинен в непредумышленном убийстве и лишился лицензии. Ему дали десять лет, но он уже предпринимал все возможные меры для своего досрочного освобождения.
Его сыновья, теперь управлявшие фирмой, проявляли излишнее усердие. Партнеры с одинаковым статусом, полномочиями и заработками, они на дух друг друга не переносили и разговаривали только при крайней необходимости. Прочих партнеров в фирме не имелось. Расти, бывший на семнадцать месяцев старше брата, воображал себя жестким судебным защитником, любил выступать в суде и грезил о крупных эффектных вердиктах, после которых на фирму посыпались бы новые прибыльные дела, сопровождаемые пристальным вниманием и рекламой. Кирк, более спокойный по натуре, предпочитал безопасные имущественные и налоговые тяжбы, не сулившие, правда, рекордных гонораров.
Расти каждый год покупал сезонные абонементы на матчи бейсбольной команды «Сент-Луис кардиналс» и посещал не менее полусотни игр. Зимой он почти не пропускал матчей с участием хоккейной команды «Сент-Луис блюз». Кирк спорт не жаловал, отдавая предпочтение театру, опере и даже балету.
Расти, обожавший блондинок, трижды на них женился. Лишь только второй по счету брак дал ему ребенка, до сих пор единственного. Кирк же по-прежнему жил с первой женой, миленькой брюнеткой, но их брак дышал на ладан. У них было трое детей-подростков, получивших пристойное воспитание, но теперь выбиравших кривые дорожки, каждый свою.
Болтон и его ныне покойная жена вырастили сыновей верующими католиками, и Кирк до сих пор не пропускал ни одной воскресной службы. Расти отвернулся от церкви вследствие сотрясавших ее сексуальных скандалов и враждебно реагировал на любое восхваление римского папы. Он утверждал, что перешел в лоно англиканской церкви, хотя на богослужениях замечен не был.