– Говорю тебе, Мак, с деньгами туго, и становится все труднее. Там все напряженно. И я понимаю. Их дочь умирает. И им придется заботиться о двух девочках-подростках, которые на самом деле никому не нужны. На Герми давят конкуренты. И вместо планирования достойного выхода на пенсию они размышляют о том, что их ждет в предстоящие годы, и им это точно не нравится.
– А вариант жизни с Петтигрю вообще не обсуждался?
Марго закатила глаза и ответила:
– О, я тебя умоляю! Да я, скорее, отправлюсь в приют для бездомных. Эти люди невозможны.
Она положила в рот ломтик картошки, и Мак заметил, что ее глаза снова увлажнились. У бедной девочки нервы были точно на пределе.
– Ты в порядке? – спросил он.
– Все отлично, Мак. Это так прекрасно – знать, что ты никому не нужна. Когда мама умрет, нам придется покинуть единственный дом, который мы когда-либо знали, и поселиться в чужом. И ты в этом тоже виноват, Мак.
– Да, я знаю, и мы уже это обсуждали.
Марго, глубоко вздохнув, стиснула зубы, вытерла щеку и сказала:
– Да, обсуждали. Извини.
– Не надо извиняться.
– Думаю, ты не сможешь вернуться и спасти нас, я права?
– Не смогу, во всяком случае, сейчас. Я не могу жить в Клэнтоне, не уверен, что это безопасно. Кроме того, Герми наймет всех адвокатов в городе, чтобы держать меня подальше.
– А тебе когда-нибудь нравился Герми?
– Я бы не сказал.
Она лишь надкусила свой гамбургер и положила в рот несколько ломтиков картофеля фри, но больше есть не стала. Отодвинув тарелку к середине стола, Марго осмотрелась и, понизив голос, произнесла:
– Мне нужно тебе кое-что сказать, Мак. Маме нравится бывать у родителей и сидеть там на террасе под вентиляторами. Это ее не так угнетает, как пребывание дома, так что мы часто туда ездим. Я привожу ее, и она с Хелен и Хани часами сидит на крыльце, а время идет. Герми тоже крутится где-нибудь рядом, и за последнюю неделю я дважды слышала, как он упоминал ФБР. Я понятия не имею, в связи с чем.
Мак, с трудом сглотнув, тоже огляделся.
– А с кем он разговаривал?
– Не знаю. Он разговаривал по телефону и не знал, что я дома. Немного странно, да?