Ее охватило разочарование, навалилась усталость. Разумеется, на Реми нужно выходить с конкретным планом. Он должен услышать, что у Грейс с Конрадом имеется соглашение: она исправляет методики третьего уровня, а Реми взамен получает свободу. Увы, ждать Грейс больше не могла – ей необходимо было его увидеть.
Она быстро развернулась и бодро двинулась в уходящий налево переулок, не заметив неотступно следующего за ней мужчину. Тот тоже резко изменил направление.
Поезд метро только что подошел к станции, и двери открылись, словно приглашая Грейс заскочить в вагон. Час пик уже прошел – совсем потеряла счет времени… По пути она отправила сообщение Дэну – мол, задержусь на работе допоздна. Против обыкновения, не добавила смайлик, не поинтересовалась, как у него дела.
Ответа не последовало.
Она сошла на знакомой станции в Ист-Энде, чувствуя раздвоение личности на Грейс и Грейси. Давно не была в этом районе и, с одной стороны, ощутила себя как дома, а с другой – будто прибыла с другой планеты. С тех пор как приезжала сюда последний раз, все сильно изменилось. Выйдя из подземки, Грейс направилась вперед, внимательно поглядывая по сторонам. Так или иначе, старое проступало из-под нового, и она начала кое-что узнавать, будто замечая вехи, возвращающие ее в прежнюю жизнь. Вот стена, на которой они с Реми когда-то нацарапали свои имена, там фонарный столб – под ним обычно занимала место Лотти, рядом магазинчик, где они порой промышляли мелким воровством, когда наступали трудные времена.
Грейс двинулась дальше по улице и миновала старый газовый завод, ныне перепрофилированный под комплекс очищения воздуха. Свернула за угол, в переулок, ведущий к жилищу Лотти – маленькой квартирке в доме на две семьи, где жила большую часть детства. Она провела костяшками пальцев по шершавой стене. От старой кирпичной кладки, казалось, отражалось призрачное эхо их детских игр, смех двенадцатилетнего Реми, с которым он удирал от полиции, украв в магазине сладости, ворчание клиента, договаривающегося с Лотти… Где-то тут их здорово полоскало после хорошей дозы алкоголя – еще до того, как спиртное запретили. «Это все последняя порция», – повторял Реми, выплескивая на тротуар содержимое желудка.
Оказавшись в конце переулка, Грейс ахнула. Старые домики разобрали, стерли с лица земли, заменив их на аккуратные, сливочного оттенка коттеджи с солнечными батареями на крышах и бочками для сбора дождевой воды в палисадниках.
Где же искать Реми?
Она замерла на месте, бросая взгляды то в один, то в другой конец улицы. Куда теперь?
Мэлу стало немного жаль Грейс Гуннарссон. Она оказалась вовсе не тем человеком, какого он ожидал увидеть. Миниатюрная, светловолосая, чем-то напомнившая ему Лейлу. Он до сих страдал от раскаяния после недавнего нападения на эту женщину. Кэп приказал ее припугнуть, а Биззи все подначивал Мэла, пока тот, совершенно взбудораженный, не выскочил из штаба.
В ночь после нападения Мэл лежал без сна, думая, как разочаровалась бы в нем Лейла, узнав, что он ударил женщину. Вспоминал ужас, плескавшийся в глазах Грейс, когда он склонился над ней, уже лежащей на тротуаре. Биззи явно получил бы от той сцены удовольствие, но Мэл – никогда. Они с напарником были полными противоположностями.
Наблюдая за Грейс сейчас, он не мог взять в толк, почему Кэп счел ее настолько опасной для «Дирос». Как он говорил?
Наконец Грейс развернулась и пошла обратно. Черт, почему она не поняла намек и сразу не уволилась из «Януса»? Хотя та, другая, тоже не поняла… Кэп еще послал Биззи с ней «потолковать». Тот не рассказывал, что с ней сделал, а Мэл не спрашивал.
Не хотел знать…
Если он не предостережет Грейс, ничего хорошего ее не ждет. Известно, на что способен Кэп: он не остановится ни перед чем, лишь бы защитить «Дирос». Если Мэл не убедит Грейс перестать вмешиваться в процесс терапии отвращением, Кэп пошлет Биззи с ней «потолковать». Черт его знает, чем завершится подобный разговор по душам; лучше об этом не думать.
Идти домой Грейс пока не хотела. Зашла в маленький, недорогой, но довольно веселый паб, где потолок пересекали гирлянды разноцветных лампочек, а пластиковые столы и стулья были раскрашены под настоящее дерево. Посетители сидели парочками или небольшими группами, и Грейс устроилась в одиночестве у стойки бара. Просмотрев меню душевных модуляторов, в конце концов заказала обычный кофе. Пока ждала заказа, вытащила телефон и набрала Шэннон.
Та уже лежала в постели.
– У тебя что-то срочное, красотка? – спросила подруга, поглядывая в экран сонными щелками глаз.
Плечи Шэннон были обнажены, а на талии лежала покрытая темными волосами мужская рука с солдатской татуировкой кинжала и розы. Ниже шли слова на латыни, которые Грейс перевести не смогла.
– Господи, извини, что побеспокоила!