Внутренний голос настойчиво советовал рассказать об увиденном на верхнем этаже здания центра. Только как облечь подобные впечатления в слова? Она наблюдала настолько страшные вещи, что ужас заполз глубоко внутрь мозга, словно червь-паразит.
Нет, не стоит обременять Шэннон соображениями по поводу «Сибири», тем более Грейс подписала обязательство о неразглашении. Если станет известно, что она разболтала конфиденциальную информацию, ее выставят из «Януса» в мгновение ока. Тогда Реми уже не поможешь…
– Тебе не кажется, что мы не разобрались в Майки? Может, мы виноваты в его заточении в «Сибирь»?
– Не кори себя, – вздохнула Шэннон. – Мы делали для него все необходимое. Не позволяй этой сучке с кошачьими глазами лишить тебя уверенности. Все это чертовы игры разума, Грейс. Эбигейл в бешенстве, поскольку ты ступила на ее территорию, вот она и пытается посеять в тебе сомнения. Неудивительно, что Мириам слиняла. Возможно, терапия отвращением приводила ее в ужас. Может, устала от ежедневного созерцания самых жутких сцен, которые только можно вообразить…
– А вот тут вопрос! Эбигейл считает, будто именно Мириам допустила ошибку, не сумев правильно интерпретировать скан Майки, потому он и пошел на повторное преступление после терапии. Не по вине лаборантки, а из-за неправильной оценки психического состояния. Кстати, сканы бесследно исчезли.
– Исчезли?
– Пропали, растворились. И в системе нет ни одного заключения.
– Похоже, кто-то похитил результаты обследований, – предположила Шэннон. – Вдруг все-таки Эбигейл скрывает собственные ошибки, пытаясь обвинить специалистов второго уровня? Намекает, что мы могли обратить внимание на особенности Майки еще на начальных этапах? Черт, мы ведь не предсказатели…
– Когда преступники попадают на нижние уровни, обычно суть проблемы не оставляет места для сомнений. А на психопатию мы их и не сканируем.
– В том-то и дело. Наши клиенты не совершают преступлений, свойственных психопатам, – перебила Шэннон. – С чего же она взяла, что Майки психопат?
– У него ведь случился рецидив даже после терапии отвращением. Для психопатов она неэффективна, ведь их мозг устроен по-другому. У них отсутствует способность к сопереживанию и реакция на страх, зато преобладает эгоистичное стремление к получению желаемого. Психопата нельзя остановить, Шэн, вот в чем сложность.
– Сама ведь говоришь – терапия отвращением оказывает ужасающее воздействие. Как же она может не сработать?
– Психопат не считает пугающими встающие перед ним образы, не впадает в тревогу. Напротив, наши ролики выглядят для него интересными, поэтому, даже оказавшись в роли жертвы в этих маленьких ужастиках, он не исцеляется.
– Значит, их переводят на четвертый уровень, поскольку методы третьего не помогают?
Грейс промолчала, представив Реми прикованным к койке в «Сибири» – извращенном варианте свалки токсичных отходов. Ее охватили гнев и отвращение.
– Проверю еще раз наши результаты обследований Майки и пришлю тебе файл. Правда, насколько мне помнится, от нас он вышел в хорошей форме. Ни о какой психопатии и речи не было, тем более мы работаем с клиентами тщательно. Мне Майки нравился, – печально вздохнула Шэннон.
– И мне. Ладно, спасибо, Шэн.
– Не за что. На днях перезвоню.
– Пока.
Несколько секунд Грейс не двигалась с места, наблюдая за прохожими. Сколько в этой толпе психопатов? Научные труды говорили об одном проценте населения, однако далеко не все из этого количества – преступники, многие становятся полноценными членами общества.