– Вероятно, – ответствовал Иеффай, – священник Авиям о чем-то договаривался с вашим первосвященником в Шиломе. Я в этих переговорах участия не принимал. В Галааде не принято, чтобы священники вмешивались в дела войны.
Аран все еще держал себя в руках.
– Не знаю, кто именно просил нас о помощи, – возразил он, – но не знаю также, как бы ты мог спастись без меня. Когда мы подошли к Нахле-Гаду, Аммон и Васан наседали на вас, а твоих потерь было не счесть. Мы появились, и враги побежали. На доле в добыче я не настаиваю, Ефрем никогда не отличался алчностью. Но я требую своей доли славы. Пусть Израиль знает, что мы пришли вам на помощь, когда Галаад был в беде, а Галаад не пришел, когда Ефрем в нем нуждался.
Иеффая взорвало: как смеет этот ефремлянин, гость в его шатре, напоминать ему о давнем предательстве его народа! Чего стоит один его смешной выговор: вместо «ш» он говорит «с». И вообще все они хвастуны: называя себя, обязательно добавят имена отца, деда и всего рода. И, уже не скрывая издевки, заметил:
– Послушай, Аран, сын Шутихая и внук Болтухая из рода Суботтеев или еще кого! Мы тоже не жадные, по мне – делайте с пленными и прочей добычей что хотите. А ежели желаете, чтобы вам заплатили за поход и переправу, то получите по четыре сикля на брата. Но радость моей победы и благословение Ягве я не дам испортить вашим бахвальством. Вы хотели нам добра – и на том спасибо. Вы нашли мой войсковой знак – и за это благодарю. Ешь и пей за моим столом и будь моим гостем всю эту ночь. Но потом убирайся восвояси, за Иордан. Говоришь, путь был труден. Даю тебе срок, чтобы вы могли отдохнуть. И жду до полной луны. Но если к тому времени все твои люди до единого не уберутся из Галаада, я буду смотреть на тебя не как на гостя, а как на врага, вторгшегося в мою страну, то есть как на Аммон и Моав; узнаешь тогда, что мечи наши не притупились за эту битву.
Аран ответил:
– Израиль рассудит, кто прав – ты или твой спаситель. – И ушел.
Оставшись один, Иеффай презрительно фыркнул. Этот чванливый ефремлянин, очевидно, всерьез вообразил, будто в победе есть и его заслуга!
Явился Самегар, и вид у него был чрезвычайно озабоченный и строгий: мол, Аран пригрозил, что Ефрем пошлет все свое войско отомстить за обиду. Но ведь если Ефрем пойдет на них войной, то и Аммон вновь осмелеет. Галааду придется воевать сразу с Аммоном и с Ефремом, и тут уж победа Иеффая наверняка пойдет прахом.
– Какое счастье, – заключил он, – что я не успел отправиться в обратный путь. Только что поговорил с разгневанным Араном и немного его успокоил. Уйми и ты свой норов, Иеффай. Позволь мне вернуть Арана. Поблагодари его по-хорошему.
Разум подсказывал Иеффаю, что Самегар прав. Ни один военачальник не стерпел бы обиду, которую он нанес Арану, тем более гордец-ефремлянин. И если сейчас не загладить вину, вспыхнет – без нужды и причины – новая война, причем война с еще более могущественными противниками, и уже не за, а против Ягве. Но с другой стороны, если сейчас унизиться перед ефремлянином, значит запятнать и славу свою, и победу; она опротивеет Иеффаю, как опротивел ему медный знак, помятый, погнутый, исцарапанный, валяющийся перед ним на земле. Он велел Арану покинуть страну и отменять свой приказ не намерен.
– Не лезь не в свое дело, – злобно прошипел он. – Кто вас просил звать сюда этих наглых ефремлян? Это вы с Авиямом позаботились и испортили мне радость победы.
Самегар обиделся, но сдержался.
– Брат мой, умоляю тебя, – заклинал он, – не подвергай свою победу новой опасности. Не допусти, чтобы сыны Израилевы воевали между собой. Не дай мелкой распре превратиться в войну с Ефремом.
– Хватит, с меня довольно, трус! – оборвал его Иеффай, и в голосе его, по-прежнему тихом, еще явственнее прорвался бурлящий в нем гнев. – Замолчи и не раздражай меня долее!
Тут Самегар и впрямь струсил. Он стоял, слабый и жалкий, замирая от страха перед своим бешеным, чванливым братом. Но он не имел сейчас права думать о себе, его долг был предотвратить братоубийственную войну между израильтянами; и он подавил свой страх.
– Ты многим обязан Арану, – упрямо заявил он. – И сам это знаешь. Он явился как посланец Ягве и принес тебе победу. Оскорбив его, ты оскорбил Ягве.
Иеффай жестом прервал его.
– Мне бы следовало проучить тебя, как в прошлый раз, – сказал он. – Но ты доставил мне Ковчег Завета. И я пощажу тебя.
Он поднял с земли войсковой знак и угрожающе взмахнул им над головой Самегара.