После победы Иеффай не вернулся в Массифу; он остался на реке Иавок и собрал остатки своего воинства в крепости Пенуэл.
С этим древним поселением на реке Иавок связаны счастливые и трагические предания. Здесь, у Пенуэла, Бог явился праотцу Иакову и всю ночь с ним боролся. Иаков повредил ему ногу и не отпускал, пока не получил благословения. С той поры Иакова стали называть «Израиль» – «человек, боровшийся с Богом». Позже в этой же местности военачальник Гедеон одержал победу над врагами Израиля. Правда, он перебил мужчин Пенуэла, израильтян, и разрушил их крепость – за то, что те не выступили ему на подмогу. Впоследствии галаадитяне восстановили город и крепость, и теперь жители Пенуэла вышли встречать Иеффая, торжественно чествуя победителя.
Иеффай был счастлив и горд, и на душе у него было легко, как тогда, на вершине Хермона. Эта победа показывала: он по-прежнему любимец Ягве, и что бы ни предпринял, благословение Ягве всегда пребудет с ним.
Самегар рассказал ему о долгом и трудном пути, который он проделал с Ковчегом, но Иеффай лишь добродушно посмеялся над недотепой.
– Все же ты успел своими глазами увидеть, как я воюю, – сказал он. – Надеюсь, ты опишешь это на своих таблицах.
– Уж постараюсь, – скромно заверил его Самегар. И, вздохнув, добавил: – Только бы достало умения! Священники в Шиломе куда искуснее в письме. И наверное, сумеют достойно описать это чудо: войско Ефрема вовремя появляется на поле боя и решает его исход! Многие поколения будут испытывать радость, читая об этом.
Иеффай помрачнел. Его не интересовало, как Самегар представлял себе ход битвы; он был слеп и ничего не видел, как ни старался. Но ефремляне и в самом деле влились в его войско уже после победы. Видимо, там, в Шиломе, вспомнили о просьбе Авияма и выслали подкрепление за Иордан, а теперь, навязав свою помощь, начнут, чего доброго, бахвалиться, будто он не мог без них обойтись. Тут в нем заговорила и досада на брата: этому недотепе удалось доставить Ковчег в целости и сохранности, в то время как его собственный войсковой знак бесследно пропал. И он злобно буркнул:
– Отправляйся со своим Ковчегом обратно, если хочешь. Мне уже не нужна его помощь.
Тут к Иеффаю пришел Аран – глава отряда ефремлян, влившихся в его войско. Пришел без пышной свиты, в сопровождении лишь семерки телохранителей. Держался он вежливо, отнюдь не кичливо, поздравил Иеффая с победой, одержанной им во славу Галаада и всего Израиля, и выразил удовлетворение тем, что и Ефрему удалось внести в нее свой вклад.
– Мы взяли всего три сотни пленных, – сообщил он. – Потому что сначала приканчивали всех, кто встречался у нас на пути. И только увидев, что победа за нами, стали брать в плен. Но зато к нам в руки попала одна вещь, которая, наверное, доставит тебе радость.
Он кивнул одному из телохранителей, и тот принес медный знак Иеффая и поднял его над головой. Но теперь войсковой знак являл собой жалкое зрелище: древко было расщеплено, щит исцарапан и продырявлен, туча и молния утратили былой блеск. Иеффая отнюдь не обрадовал вновь обретенный знак.
Он быстро сообразил, как получилось, что неминуемое поражение вдруг обернулось победой. Это весть о появлении ефремлян заставила врагов обратиться в бегство. Но душа Иеффая противилась такому выводу. Нет, не так все было, не могло быть. Это он, Иеффай, с такой силой воззвал к Богу, что вынудил его покинуть Ковчег и вселить ужас в сердца врагов. А теперь является этот наглец и хочет присвоить его победу.
Хриплым от злости голосом он спросил:
– Когда вы перешли Иордан? И сколько вас было? И вообще – участвовали ли в битве? Или же просто похватали врагов, спасавшихся бегством и так попавших к вам в руки?
Аран, по-прежнему спокойный и вежливый, ответил:
– Узнав, что огромное войско движется из Васана к Раббату, я решил рискнуть и перешел Иордан раньше, чем намеревался. Нас, в общем-то, немного, всего тринадцать сотен, к тому же несколько воинов погибли при переходе реки, но все же осталось достаточно, чтобы прийти вам на помощь.
На это Иеффай заметил:
– Благодарю тебя за мой войсковой знак, хотя он бы и без вас нашелся. Кстати, я что-то не помню, чтобы просил вас мне помочь.
Тут Аран помрачнел и спросил:
– Разве Галаад раздирает такая вражда, что судья не знает о действиях первосвященника?