Этим он, быть может, бессознательно навел Кнопса на след. Кнопс вспомнил о золотой монете с двойным изображением и на этот раз без колебаний, с бьющимся сердцем, но уверенный в успехе, дал третий ответ:
– Ты – мой император Нерон Клавдий Теренций.
Еще не кончив, он испугался дерзости своего ответа. Но голова на подушке улыбнулась, и по этой улыбке Кнопс увидел, что дал именно тот ответ, которого ждал от него Нерон-Теренций.
И в самом деле, Нерон хоть и молчал, но улыбался все более довольной, веселой улыбкой.
«Кнопс действительно знает очень много, – признал он. – Кнопс понял, что родиться Нероном – это немало, но еще больше – самому из Теренция сделаться Нероном». Он потянулся, сказал:
– Подойди-ка поближе, Кнопс. Ты молодец.
Кнопс был полон ликованья. Труднейшую задачу из всех, которые ставила перед ним судьба, он решил превосходно. Теперь уж он наверняка завладеет уловом: можно считать, деньги старого скряги, откупщика Гиркана, уже в руках маленького Клавдия Кнопса.
Он подошел к постели Нерона с сердцем, полным преданности императору и господину.
– Ты любишь меня больше, чем Требония? – сказал он настойчиво. – Его ты не внес в список, – заметил он с гордостью. – Он не стоит этого. Скажи, ты любишь меня больше?
Нерон вместо ответа похлопал его по руке. Затем ударил в ладоши:
– Эй, кто там, позвать Требония!
Лениво вытащил он из-под подушки список и перечеркнул имя Кнопса так, чтобы тот видел. Затем – всё в присутствии Кнопса – принял ванну, подставил свое тело массажисту, весело болтая о всякой всячине.
Когда явился Требоний, он выслал всех, кроме Кнопса.
– Вот список, мой Требоний, – сказал он. – Здесь триста девятнадцать имен, но одно зачеркнуто. Зачеркнутое не в счет. Остается, значит, триста восемнадцать. Больше ничего не прибавлять и не вычеркивать. С теми, кто включен в список, поступить, как мы договорились. Срок – ночь на пятнадцатое мая.
Он зевнул, повернулся на бок, и оба осторожно удалились, чтобы не потревожить его.
19
В ночь на пятнадцатое мая
Ночь на 15 мая была теплая, почти душная, и «Мстители Нерона», которым было поручено ликвидировать людей, внесенных в проскрипционный список, порядком потели. Но они выполнили свою работу по-военному добросовестно.
Гайя, когда ее схватили, не поняла, что происходит. Она думала, что пришел тот день, которого она все время с трепетом ждала, день, когда обман раскроется, когда Теренций и его друзья, а стало быть, и она будут схвачены. Она плакала оттого, что в этот роковой час ей не суждено быть со своим Теренцием.
– Не губите моего Теренция, не губите моего доброго, глупого Теренция! – так кричала она, так она думала, чувствовала, когда ее убивали.