— Может, имеет смысл подождать, Сергей Ильич? — сказал Берг. — «Мономах» должен был прийти в Обок сегодня утром, если подойти к Сагалло вместе с ним — лягушатники и пикнуть бы не посмели!
Полуброненосный фрегат «Владимир Мономах» возвращался после службы на Тихом Океане для планового ремонта. Неделю назад в Адене получили по телеграфному кабелю из голландской Батавии депешу с указанием времени прибытия корабля в Аден, что сразу изменило бы расклад сил в пользу Императорского флота — не колониальным деревянным скорлупкам тягаться с новейшим броненосным крейсером — если пользоваться терминологией, которую ввели сами французы для обозначения этого класса боевых кораблей.
Соображения эти, кто и говорить, были вескими — однако Серёжу они не убедили. Оставив командиру «Мономаха», капитану первого ранга Гилдебранду письмо с просьбой как можно скорее идти на помощь, он покинул Аден. Он физически не мог ждать ни единой минуты: картина избиваемого французским снарядами Сагалло, казаков и его сердечного друга Венечки Остелецкого, отстреливающегося из винтовок от крейсерских калибров, гибели русских поселенцев, женщин, детей, неотступно стояла у него перед глазами, а всякая минута промедления могла стоить многих жизней его соотечественников.
И вот, похоже, худшие опасения сбылись, и остаётся только надеяться, что командир «Мономаха» получит Серёжино письмо вовремя — и не станет терять ни минуты.
Со стороны берега докатился одиночный пушечный раскат. У борта головного крейсера возник столб белого порохового дыма, снаряд лёг недолётом по курсу «Бобра». Французы не собирались одумываться — они выбрали бой.
Появление русской канонерки стало для капитана Ледьюка полнейшим сюрпризом — как и для всех остальных на эскадре. Офицеры, матросы, легионеры, поднявшиеся, наконец, на палубы из шлюпок — все были слишком увлечены зрелищем бомбардировки, и даже сигнальщики, которым вообще-то полагается не отрывать глаз от порученного их вниманию сектора, пялились на берег, где с регулярностью метронома поднимались столбы пыли и битого камня — эскадра адмирала Ольри продолжала выкидывать содержимое снарядных погребов на головы
Спустя две или три секунды, вся оптика, что имелась на эскадре — трубы, бинокли, даже медный, на треноге, телескоп, в который старший офицер «Вольты» наблюдал по ночам звёздный свод, обратилось в сторону незваного гостя. Ледьюку не понадобилось много времени, чтобы определить его принадлежность, класс и даже название. Конечно же, это канонерская лодка «Бобр», несущая, согласно регулярно доставляемым в Обок сообщениям, стационерную службу в Адене. Довольно странная фантазия у этих русских — назвать боевое судно в честь водоплавающего грызуна; впрочем, перевод этого слова на язык Вольтера, «Сastor», вызывало гораздо более героические ассоциации с персонажем античной мифологии, одним из двух братьев-близнецов Диоскуров, Кастором и Полидевком.
Да и смотрится канонерка достаточно солидно — несмотря на свои скромные размеры (около тысячи тонн водоизмещения, шестьдесят метров длины), она несёт одно орудие калибра двести двадцать девять миллиметров, ещё одно — стапятидесятидвухмилиметровое, и в дополнение к ним целую коллекцию стволов поменьше. А ещё — броневая палуба, которая в сочетании с мощным вооружением и неплохим ходом, всего на пол-узла меньше, чем у «Вольты», делает её чрезвычайно опасным противником — во всяком случае, для ьрёх французских кораблей, чьё предназначение — гонять арабские посудины, китайские джонки, наводя страх божий на дикарей и аборигенов по всему миру — а отнюдь не вступать в бой с современными военными кораблями.
Адмирал передаёт: «Эскадре атаковать русскую канонерку!» — крикнул сигнальщик, и Ледьюк едва сдержал ругательство. Старику (пятьдесят с лишним лет — это ведь глубокая старость, не так ли?) всё неймётся; он не понимает, что продолжение его личной вендетты с русскими чревато в лучшем случае, трибуналом, а в худшем — гибелью французских моряков, а то и кораблей от огня русских. А стрелять умеют — капитан Ледьюк внимательно изучал описания морских сражений недавно закончившейся войны, и все авторы, как один, отмечали отличную выучку русских артиллеристов, как и высочайшее качество корабельных орудий, произведённых, в-основном в Германии, на заводах Круппа. Меньше всего капитану Ледьюку хотелось подставлять свой потрёпанный крейсер под их огонь — но с адмиралом не поспоришь, себе дороже…
— По местам к бою стоять! — зычно крикнул он в жестяной рупор. — Срубить стеньги, подать из погребов бронебойные снаряды! Оба минных аппарата зарядить и изготовить к стрельбе!
По палубе рассыпался дробот босых пяток, заухали команды боцманов, заскрипели снасти — стеньги вместе с раскинутыми реями поползли вниз, так, чтобы не подставляться понапрасну под неприятельские снаряды, не рушиться на палубу ливнем калечащих обломков рангоута, не волочиться за судном на обрывках такелажа, снижая ход. Одновременно из погребов подавали тяжеленные стальные чушки — бронебойные снаряды, отлитые на заводах фирмы «Крезо». А где-то внизу, ниже ватерлинии, минёры заводили в стальные ребристые трубы подводных аппаратов латунные, начищенные до блеска сигары самодвижущихся мины Уайтхеда. И пусть у «Вольты» нет шпирона, как у флагманского «Примогэ» — если дело дойдёт до ближнего боя, у них найдётся, чем угостить неприятеля!
Ледьюк обвёл взглядом эту суровую суету, столь милую сердцу военного моряка, и произнёс — вполголоса, так, чтобы слышали только стоящие на мостике рядом с ним офицеры:
— Если знаете какие-нибудь молитвы — сейчас самое время. Сейчас эти чёртовы русские покажут нам, где раки зимуют…
Мореходная канонерская лодка «Бобр», построенная по русскому проекту на верфи «Крейтонъ и Ко». в финском Або была головной из серии из двух кораблей. Как и его систершип «Сивуч», «Бобр имел ряд конструктивных особенностей, отличающих её от других кораблей аналогичного класса, например, французского "Метеора». Так, их рулевые рубки и мостики были сильно сдвинуты к носу, располагаясь поверх броневого полуказемата. Это давало командиру корабля неплохой обзор и одновременно с расположением единственного орудия — стальной девятидюймовки системы инженера Мусселиусана центральном поворотном станке Пестича — в нос, с довольно скромным сектором обстрела в 36 градусов на борт от диаметральной плоскости, определяло тактику боевого применения преимущественно на курсе сближения. Как шутил Серёжа Казанков, «я навожу нашу девятидюймовку на цель поворотом всего судна».
С одной стороны это давало определённые преимущества — «Бобр» подставлял под огонь противника лишь носовую, самую малую свою проекцию; с другой же вынуждало либо постоянно сближаться с целью, либо оставаться на одном месте, что в морском бою не всегда является хорошей идеей.Впрочем, участие канонерок этого типа в эскадренных сражениях не предусматривалось вовсе, их главным предназначением должна была стать бомбардировка сухопутных целей — например, береговых батарей и фортов — или поддержка собственных береговых укреплений при обороне от нападения с моря. Но — как говорится, человек предполагает, а Бог располагает; в первом своём бою «Бобру» суждено было встретиться именно с водоплавающим, причём гораздо более многочисленным противником.
Свою роль сыграла и внезапность появления «Бобра», подошедшего со стороны моря точно поперёк выстроившейся для бомбардировки крепости эскадры адмирала Ольри. Конечно, корабли имели пар в котлах и могли в любой момент дать ход — но когда сигнальщики с запозданием всё-таки обнаружили неприятеля, все три как раз принимали со шлюпок остатки десанта. Процесс этот был небыстрым и хлопотным — приходилось поднимать на палубы множество раненых, и когда флагманский «Примогэ» поднял сигнал, предписывающий дать ход и атаковать русскую канонерку, приказ этот был выполнен с большим опозданием и отнюдь не одновременно. Подгоняемые нетерпеливыми взмахами сигнальных флажков, «Вольта» и «Метеор» бросили свои шлюпки (поднимать их на борт времени не было, а потому в каждой оставили по паре матросов с приказом дожидаться на месте развития событий), но всё равно французская канонерка замешкалась, и крейсер, чтобы избежать столкновения, вынужден был заложить правый коордонат — так называется резкий поворот с последующим возвращением на прежний курс. Сам «Метеор» дал задний ход и в итоге, единственным из трёх кораблей эскадры, остался в зоне обстрела бакового орудия «Бобра» — к тому же, практически не имея хода. И наводчик, которому не было необходимости брать упреждение, сполна воспользовался этим преимуществом, произведя первый выстрел как на практических стрельбах в Финском заливе, по парусиновому щиту, установленному на сколоченном из брёвен плотике.
Только вот размеры цели сейчас в несколько раз превышали размеры щита, да и дистанция успела сократиться до двух с четвертью миль — так что первый же снаряд, калибром девять дюймов лёг очень близким накрытием, подняв столб воды у самого борта «Метеора». После чего наводчик подкрутил штурвал вертикальной наводки, чуть приподнимая прицел, и следующая чугунная чушка весом семь с половиной пудов, начинённая зарядом новейшего «шоколадного» пороха, покинула ствол орудия и вереща сорванными медными поясками, полетела к цели.
ebooksa