—
— И о чем же ты гадаешь, Филип? — она скрестила на груди руки.
— Я гадаю, Люсия, вправду ли речь у нас идет о том, о чем она, как ты полагаешь, идет. И не идет ли она, в действительности, о чем-то другом.
— Например? О чем еще она может идти?
— Этого я не знаю. Например, о том, что у тебя был в детстве песик по кличке Сэмюэл. Или о том, например, что ты ощущаешь внутреннюю связь с этим чудовищем, — извини, с этим мужчиной, — поскольку читала те же книги, что и он.
Люсия разняла руки, уронила ладони на колени, снова сунула под мышки.
— Смешно. Я делаю это — думаю об этом, — потому что у меня такая работа, вот и все. Это моя работа.
— Твоя работа состоит, строго говоря, в том, чтобы выполнять указания начальства.
— Ты же так не думаешь. И я это знаю.
Филип пожал плечами:
— Возможно. Но я думаю, что это дело тебе следует закрыть.
Люсия снова поднялась из кресла.
— Скорее всего, я так и поступлю. Мне еще нужно подумать, но — скорее всего. Спасибо. За вино и за совет. Я пойду.
Провожая ее к двери, Филип спросил о Дэвиде. Долго же он с этим тянул, подумала Люсия.
— У него все хорошо, — сказала она. — Я так думаю. Собственно, даже уверена.
Филип поцокал языком, обнял Люсию рукой за плечи:
— Наверняка же есть кто-то еще. Скажи мне, что есть кто-то еще.
— А почему он должен быть?
— Потому что ты слишком молода для одиночества.
— Молодой я была, пока мне не стукнуло тридцать.